Профессор сталеварения

« – две страсти не дают мне спокойно жить, – с улыбкой говорит Александр Михайлович, – грибная охота и гипноз мартена, где идет плавка. К сожалению, хороших грибных мест в нашем крае не так уж густо. Зато печь, горячий металл – это уж каждый день со мной… Наш собеседник – сталевар Александр Михайлович Качалов. Вот уже четверть века ровно и ярко горит огонь его мартена». Так в 1979-м году писал о нашем «профессоре» сталеварения журнал «Огонек». Сегодня, 26 лет спустя, Александр Михайлович  – на заслуженном отдыхе, но огонь его мартена продолжает гореть – в его душе.

Впервые с профессией металлурга Александр Михайлович Качалов познакомился вскоре после войны, 15- летним пареньком. Правда, косвенно. На летние каникулы приехали в их деревню Деребужи Смоленской области старшие ребята, которые учились в Краматорске, в ремесленном училище на базе металлургического завода им. Куйбышева. Ох и хороши они были. «Время голодное, тяжелое. А у них – красивая форма. Шинели, фуражки, эмблемы… А главное – твердый шаг по земле, уверенный взгляд. Значит, уже доподлинно знали, как сложится их взрослая жизнь. И этим знанием заразили нас. Рассказали об учебе, сагитировали. После окончания 7 классов поехали мы с Николаем Иосифовичем Марченко (он жил в соседней деревне Забегайловке) в Краматорск», – вспоминает Александр Михайлович.

«Нам нравилось жить и работать»

В 1952-м году, после окончания ремесленного училища, в Ворошиловск приехали 7 подручных сталевара – Николай Миначенков, Александр Федоров, Александр Качалов, Николай Марченко, Михаил Новоселов, Анатолий Маевский, Владимир Никитин. Встретили их с дорогой душой. Заводу, который, поднимаясь из руин, пускал новые агрегаты, были очень нужны кадры.ЕК моменту прихода великолепной семерки на завод в мартеновском цехе было две печи. Александра Качалова определили на вторую. И началась его по-настоящему взрослая жизнь, в которой о выборе профессии он никогда не пожалел. Несмотря на тяжелые условия, напряженный ритм и физическую усталость.

«Нам нравилось жить и работать. Тяжело было, конечно. И спецовки тогда были намного проще – легкие, типа брезентовых. И касок не было, только фуражки. И зарплата была не ахти какая, и работали через 8 часов тремя бригадами. Времени на отдых оставалось мало, но мы были молоды, успевали и в кино, и на танцы. Понимали, что значит пусковой период, и на работу шли с удовольствием. Знали, что с каждым годом будет лучше».

Завод тогда был небольшой. Поэтому директор Гмыря и главный инженер Юпко часто бывали в цехах. Обойдут утром все участки, и на оперативку. Александру Михайловичу вспомнился курьезный случай: «Однажды Гмыря, обходя цех, обратил внимание на лежащий кусок алюминия. И пошел дальше, в сторону 3-й, 4-й печей (10-й тогда еще не было). Возвращается, берет мастера за руку, подводит. А алюминия там уже нет. Кто-то предупредил, что директор в цехе, и алюминий убрали. Петр Арсентьевич дал мастеру яблоко и ушел».

При Качалове пускали 3-ю печь. Как рассказывает Александр Михайлович, таких праздников, как сейчас, не было. Да и процесс запуска в то время был намного сложнее. «Печь должна была 15 суток стоять на разогреве. За это время шлаковали подину, потом наваривали. Все вручную. Набросают лопатой небольшой слой, потом 4-8 часов прогревают. Проверяют, как материал сварился. Затем следующий слой… Так и наваривали по частям. Те подины стояли долго. Делали добротно, на века. Когда приходило время переделывать, срывали монолитом».

Жили в Доме молодежи, на Набережной – там сейчас горотдел. По словам Александра Михайловича, замечательное было общежитие. А рядом, там, где сейчас военкомат, жили девчата. У них во дворе частенько устраивались танцы под гармошку. Еще ходили на танцы в парк им. 1 Мая, там играл оркестр. Отдыхали и на Орловых прудах, они тогда были чистыми. Гулять ходили на улицу Горького. После работы нагладился, приоделся, и туда – курсировать на отрезке от комбината до исполкома (дальше еще ничего не было). Можно было встретить всех, кого хотел и кто был нужен.

Отработав 2 года после училища, Качалов ушел в армию. После службы вернулся на завод. Аккурат перед Новым годом, 31 декабря. Встретил новый, 1958-й, год, сдал на оформление документы и рванул домой, в деревню. Где вскоре женился. «С Ниной вместе в школе учились. Несколько лет меня дома не было. Приехал, а тут такая девушка расцвела. Сыграли свадьбу 2 февраля. Зима, сани, лошади, дуги цветными лентами переплетены. Когда приехали сюда, жили сначала на квартире, друг позвал к себе. Потом нам дали квартиру на два хозяина. В 1959-м родилась дочь Лариса». Нина Григорьевна, с легкой руки мужа, тоже стала металлургом – работала в ЦЗЛ. А дочь сейчас – инженер-экономист Пенсионного фонда.

Стремительно развивающееся производство требовало знаний. И Александр Михайлович, работая, продолжал учиться. Сначала – в вечерней школе (в здании, где сейчас располагаются профком комбината и редакция «ЗМ»). Порою прямо оттуда, отсидев с утра на занятиях, шел к 15 часам на смену. И так 4 года. Потом был индустриальный техникум – все свободные вечера в течение трех лет.

В 1977-м году, 7 ноября, Качалову присуждена Государственная премия СССР – «за выдающиеся заслуги и достижения в труде, существенное повышение эффективности металлургического производства на основе досрочного освоения производственных мощностей, внедрения новой техники и передовой технологии и инициативу в развитии соревнования за изыскание и более полное использование резервов на каждом рабочем месте». Сложная, конечно, формулировка. А если попроще, то, как говорит сам Качалов, – за освоение марки стали 17г1с, с индексом «У» – улучшенная. Эта сталь с низким содержанием серы предназначалась для северных трубопроводов. «Она способна противостоять коррозии, гигантским давлениям газа и нефти, а кроме того, «диверсиям» природы… В разработке новой технологии принимали участие многие ученые и специалисты, а сталевар А. М. Качалов и его подручные Н. Н. Лобач, А. И. Горенкин, Ю. В. Стецков «доводили» плавки от опытных до промышленных» (журнал «Огонек», май 1979 года – прим. ред.).

В активе Качалова также: орден Трудового Красного Знамени (за вы­сокие достижения в годы восьмой пятилетки), орден Октябрьской Революции (за пятилетку девятую) и орден Ленина (за десятую).

А вообще Александр Михайлович совершенно уверен, что на нашем комбинате всегда работали лучшие сталевары: «Потому что если требовалась какая-то новая, сложная сталь, сварить ее поручали именно нашему заводу. Нам всегда доставались самые сложные заказы. Ни один завод в те времена не варил–столько марок, каждый старался варить марки попроще. Петр Сергеевич Сериков, Алексей Федорович Кривченко – настоящие асы. А старший мастер Егор Назарович Варфоломеев участвовал в наварке всех подин в нашем цехе, в качестве представителя министерства ездил на другие комбинаты для участия в наварке подин». 

Не мороз, но красный нос

Работа сталевара – это большое искусство. Много секретов нужно освоить, многими приемами овладеть, многое научиться чувствовать. Помогали старые, опытные мастера. Сплав теории и практики постепенно начал давать свои результаты.

«Сейчас свода хромомонезитовые, выдерживающие высокую температуру. А тогда были диносовые, – рассказывает Александр Михайлович. – Больше 110-120 плавок не выдерживали. Если сталевар не соблюдал тепловой режим, если загустевал шлак, а он вовремя не принимал меры, со свода сосульки свисали, как с крыши зимой. За это серьёзно наказывали, потому что снижалась стойкость свода. Вот и приходилось сталеварам, чтобы не поджечь свод, высматривать его постоянно в гляделку. От этого носы у них всегда были красные. Многие считали, что пьяницы».

«Это мой город…» 

Так уж распоряжалась судьба, все квартиры, которые получал в городе Александр Михайлович, следуя маршрутом Ворошиловск-Коммунарск – Алчевск, неизменно располагались на окраине, на тот момент конечно. Первое своё жилье молодой сталевар, недавно женившийся, получил в коммунальной квартире на проспекте Мира (сейчас пр. Ленина, 1) в том доме, где раньше находилась детская стоматологическая поликлиника. Его соседом по квартире был Алексей Иванович Луговской. Рядом работали, рядом и жили. К слову, на лестничной площадке подъезда до сих пор висит список жильцов, в котором значатся фамилии Качалов и Луговской. А через улицу Горького, в том помещении, где сейчас кафе «Иверия», тогда находился магазин военторга. Рядом – здание исполкома. Дальше, помните, ничего не было.

Первую отдельную квартиру Александр Михайлович получил в крайней новостройке по пр. Ленина, 22. На последнем, пятом этаже. Летом там было очень жарко. Как-то однажды директор завода Петр Арсентьевич Гмыря, обходя дозором владенья своих рабочих, заглянул и к Качалову.

«Звонок, открываю. Стоит Гмыря с помощником. Представился. Как будто мы его не знали… Сказал, что ходит, смотрит, как живут заводчане. Спросил, где работаю. А узнав, что в мартене, посетовал, мол, в цехе горим, и дома горим».

Следующую квартиру Александр Михайлович получил в новостройке по улице Гмыри. Эта улица тогда была последней в городе. А сейчас Качалов живет на пр. Металлургов. С одной стороны, где же еще жить такому выдающемуся металлургу. А с другой – дом его торцом выходит на Сарматскую – последнюю, как вы понимаете, улицу.

Вот и получилось, что приехавший к нам со Смоленщины в 50-х годах паренек за полвека захватил (или охватил, обжил, если хотите) весь Алчевск. И не только в географическом смысле, но и в событийном. Город вырос на его глазах. Так что он может с полным правом заявить: «Это мой город!».

 «Я счастлив, что мне выпало учиться у первого последователя стахановского движения среди алчевских сталеваров» 

Эти воспоминания Александр Михайлович написал сам и принес в редакцию. Нам понравилось.

1935 год. Безудержным половодьем рабочего вдохновения разлилось по стране стахановское движение. Рекорды только и успевали обгонять друг друга. Маяками вспыхивали новые имена продолжателей трудового подвига Стаханова во всех отраслях промышленности. В металлургии им стал сталевар из Мариуполя Макар Мазай. А в Алчевске по его примеру скоростные плавки стал варить сталевар Федор Никифорович Голофаев.

Он сварил плавку за 5 часов 30 минут. Он же, почти через двадцать лет, принял к себе в бригаду новичка – выпускника Краматорского профтехучилища А. М. Качалова, меня. Я счастлив, что мне выпало учиться у первого последователя стахановского движения среди алчевских сталеваров Федора Голофаева. Он обучал меня мастерству строго и бережно. Как отец. И не только меня. Он передал свое мастерство и А. И. Луговскому, который начал работать у него, 2-м подручным сталевара.

С Федором Никифоровичем я работал с августа 52-го по июль 53-го, а потом он перешел на другую работу. Уходя, сказал начальнику цеха: «Вот Сашку на свое место подготовил, пусть работает».

До конца жизни Федор Никифорович был частым гостем в мартеновском цехе. Постоит, посмотрит, как сталевар работает. Ему все это было дорого, близко. Тяга к труду оставалась у него долгие годы.

«А педагогом быть труднее»

На комбинате Качалов отработал 32 года, по 86-й. А затем – 17 лет в училище, мастером производственного обучения. Его долго уговаривали, но он сопротивлялся, никак не мог решиться расстаться с заводом. Не представлял, как сможет без цеха. «А педагогом работать оказалось гораздо труднее. В бригаде было 3 подручных и 1 сталевар. А в училище – 20 человек в группе, и каждый со своими проблемами. Всех нужно было контролировать. И разыскивать приходилось, и с родителями встречаться. Через день ходил с ними на завод. На практике каждого закрепляли за сталеваром, на 3-м году обучения принимали на штатные рабочие места. Позже мастером стало труднее работать. Учащихся начали принимать на комбинат только как стажеров. Мастер приводил 15 человек, оставлял на 10 печей. Пока сходишь на одну печь посмотреть, на другой что-то случилось. Ответственности стало намного больше, тяжелее стало контролировать».

Уже 2 года Александр Михайлович не работает. У него, побывавшего и учеником и учителем, есть возможность сравнить, как было и как есть. Что мы и попросили сделать.

«Конечно, у нас отношение к учебе было намного серьезнее. Занятий мы не пропускали, домой ездили только на летних каникулах. Наверное, потому, что намного серьезнее было и отношение к будущей профессии. Мы знали, что надо учиться, что специальность нужна. Мы ее приобретали на всю жизнь. Все, кто со мной приехал, остались сталеварами. Все, кроме Маевского и Никитина, доработали здесь до пенсии. А нынешние учащиеся все местные, занятия пропускают часто. Мало кто, учась на сталевара, собирается сталеваром быть. И по поведению ребят, как правило, это всегда можно определить».

Сегодня в мартеновском цехе ученики сталевара Качалова есть.

Всё реже приходит на комбинат Александр Михайлович Качалов. Сейчас у него другие заботы. Занимается дачей на Исаково, выращивает яблоки, груши, абрикосы. Дел столько, что порой и на рыбалку сходить некогда, а хочется. Осталась грибная страсть. И, похоже, за прошедшее с момента публикации в «Огоньке» время мнение о наших грибных местах несколько изменил. Возможно, с его родиной в России не сравнить, однако и здесь, утверждает, есть такие, где заблудиться немудрено. Собирается поехать навестить сестру в Деребужи, в прошлом году не получилось. Удачной Вам грибной охоты, Александр Михайлович. Вот уж душу отведете…

Радуют внуки. Старший в прошлом году окончил наш университет, работает на АМК в отделе внешнеэкономических связей. А младший учится на 2-м курсе в ДонГТУ – пошел по стопам деда, будущий сталевар.

Да, и еще встречи ветеранов комбината с генеральным директором. Их посещение – в обязательном порядке. Вместе с Миначенковым.

Мы поздравляем сталевара Качалова и его коллег с их главным в жизни праздником – Днем металлурга. Счастья вам, дорогие наши Металлурги, и здоровья!

Пусть всегда горит огонь мартенов, зажигаемый вашими последователями. Думаем, это лучшая для вас награда. Даже если огонь перестанет быть мартеновским…

Елена Андреева.

Андреева Е. Профессор сталеварения / Елена Андреева // За металл. – 2005. –- № 28. -14 июля. – С. 4.