Дальновидность и прозорливость

(К 100-летию со дня рождения П. А. Гмыри)

Давно знаю Анатолия Ивановича Моисеенко – коренного алчевца, потомственного металлурга. Родился он в феврале 1927 года. Война заставила вместе с семьей эвакуироваться в Башкирию. Там, в г. Белорецке, в пятнадцатилетием возрасте начал работать на метзаводе в КИПе учеником слесаря. Затем учеба в техникуме, Днепропетровском металлургическом институте. С марта 1952 года и до выхода на заслуженный отдых работал на металлургическом комбинате Алчевска. Отдых для Анатолия Ивановича, кавалера многих правительственных наград, понятие относительное: он ведет большую работу в совете ветеранов, в своем микрорайоне. Интуиция подсказала, что Моисеенко мог встречаться с П. А. Гмырей и сохранил о нем воспоминания.

– Я внимательно слежу за публикациями о Петре Арсентьевиче в «Огнях», – сказал Анатолий Иванович мне при встрече. – На первый план в воспоминаниях людей выступают личностные, человеческие качества директора.

У меня в руках Представление в Комитет по Ленинским премиям при Совете Министров СССР. В нем Луганский совнархоз представляет на соискание Ленинской 1963 г. работу «Освоение впервые в Советском Союзе 500-тонных мартеновских печей и выплавки на них низколегированных марок сталей на Коммунарском металлургическом заводе». Авторский коллектив: П. А. Гмыря, Е. П. Дряпик, В. А. Жидков, Е. Т. Лукьянчиков, А. И. Ачкасов, А. И. Моисеенко. В то время Гмыря работал начальником Управления металлургической промышленности Луганского совнархоза. В этом Представлении имеется справка о творческом вкладе каждого соискателя, в том числе Петра Арсентьевича. Вот оно: «Является одним из основных технических руководителей по освоению и эксплуатации 500-тонных мартеновских печей. Принимал творческое участие в обсуждении первого проекта большегрузной мартеновской печи. По предложению товарища П. А. Гмыри в мартеновском цехе произведена реконструкция разливочных кранов с увеличением их грузоподъемности с 350 тонн до 400 тонн и усилением колонн и подкрановых балок, позволившая в дальнейшем увеличить садку 500-тонных печей на 10-15%. По инициативе товарища П. А. Гмыри проводились исследовательские работы по увеличению тепловой мощности большегрузных печей и внедрялась интенсификация мартеновской плавки с помощью сжатого воздуха (турбинного и компрессорного)».

– Гениальность Гмыри в очередной раз проявилась в предвидении того, что с увеличением мощности печей понадобятся не менее мощные подъемные краны, – продолжает ветеран. – Петр Арсентьевич проявил участие и в моей судьбе: в 1952 г. он направил письмо в Министерство металлургической промышленности о моем откомандировании из Днепропетровска на Алчевский метзавод: весной 1952 г. запускались 2 мартеновских печи, время было горячее, специалистов не хватало. Я работал в мартеновском цехе, где начальником был С. А. Терентьев. И тут мне предлагают в отделе кадров занять должность начальника сталеплавильной лаборатории. Представление о моем назначении лежало на столе Гмыри. Но он, учитывая необходимость каждого специалиста в цехе, его не подписал. Второе мое воспоминание связано с пуском станции «Сталь». Строители торопили с ее вводом в эксплуатацию, но я своей подписи не ставил, так как оборудование станции было частично разукомплектовано. Гмыря вызвал меня к себе, внимательно выслушал мои доводы и попросил подписать документы под его честное слово, что недоделки будут устранены. Его слово значило многое – я подписал акт приемки.

Был в мартеновском цехе старый обер-мастер Егор Назарович Варфоломеев, опытный сталеплавильщик. Гмыря его очень ценил и время от времени обращался за помощью. Егор Назарович жил в своем доме в пос. Горького. Чтобы ему было легче добираться, Петр Арсентьевич предложил ему квартиру в новых коттеджах. Тот отказался и потом очень жалел, что не послушался. Это только один случай отношения директора к настоящим специалистам. А людей, их работу он знал не из кабинета и черпал эти знания не на совещаниях и планерках: он постоянно бывал в цехах, на рабочих местах. Знал почти каждого, а его знали и любили все. Не боялись, а именно уважали и любили.

Вспоминаются печальные дни начала февраля 1967 года. Петра Арсентьевича не стало. Вместе с другими заводчанами мне выпала скорбная, но почетная миссия: на своих плечах я провожал Гмырю в последний путь. Сохранилась фотография того события. Рядом со мной парторг завода В. И. Липовский.

Листаю фотоальбом семьи Моисеенко. В нем их жизнь, жизнь города, металлургического завода. Фотографии имеют историческую ценность: здесь и люди-заводчане, которые уже ушли из жизни, и улицы, и дома Алчевска, которых тоже уже нет, и панорама заводских корпусов, которая с тех пор поменяла свои очертания. Но постоянна память человеческая, которая сохраняет всё только самое хорошее и светлое. Такая, как у Анатолия Ивановича Моисеенко.

Алла МИГАЛЕВИЧ.

Огни. – 2005. – № 7. – 13 июня. – С. 3.