И время добавляет в списки

В селе Торском па Донеччине проходило детство Степана Гризодуба. Трудолюбивые родители и детей своих — Григория, Степана и Анну к труду с малых лет приучили. Рос Степан. Как и все деревенские мальчишки, любил природу. Любознательный паренек читал, увлекался спортом, считал удовольствием все сделать своими руками.

Когда Степан окончил 6 классов, семья Гризодубов переехала в Коммунарск. Здесь он окончил седьмой класс. В городе его внимание привлек металлургический завод, и, не задумываясь, он поступает в школу ФЗО. Был зачислен в группу вальцетокарей.

В вальцетокарной мастерской, обслуживающей прокатные станы 250, 300, 460 и 800, Степан Гризодуб вместе с группой из ФЗО проходил практику. Еще тогда он поразил своей смекалкой. И когда состоялся выпуск, в 1939 году он пришел в этот коллектив, некоторое время работал вальцетокарем. Быстро и качественно выполнял сложные работы по 7 разряду. Очень много уделял внимания бывшим своим соученикам — винничанам, помогая им освоить технологию производства. В нем проявлялись и организаторские способности. Уже на второй год работы по рекомендации старшего мастера он был назначен мастером, с обязанностями справлялся отлично.

Степан был членом цехового бюро и завкома комсомола, проводил большую общественную работу среди молодежи не только в мастерской, но и на станах. Он был энергичный, боевой.

— В то время как член горкома комсомола я был в курсе всей проводимой Степаном общественной работы, — вспоминает бывший старший мастер кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени Федор Игнатьевич Голубничий. — Я с чистой совестью дал ему рекомендацию в партию. Верил, что он с честью оправдает высокое звание члена ленинской партии. И не ошибся. Когда Степан стал секретарем завкома комсомола, он находил время и заходил к нам, интересовался делами, оказывал на месте соответствующую помощь.

Началась Великая Отечественная война. В любое время суток Степана можно было видеть в цехах завода. Он ушел с головой в работу. В то время завод перестраивался на военный лад, и вместо ушедших на фронт в цехи пришли жены, подростки и пенсионеры. Степан порой по двое суток не приходил домой.

— Степана Гризодуба я знала еще до войны, — рассказывает бывшая управделами партийного комитета завода Анна Григорьевна Белоусова, — но ближе с ним познакомилась во время Великой Отечественной войны, когда он работал секретарем комитета комсомола завода. В этот период проводилась эвакуация людей и оборудования на Восток. Но работа коллектива завода, его партийной и комсомольской организаций не прекращалась, а была направлена на максимальное оказание помощи фронту. Условия работы завода с каждым днем усложнялись. В те дни линия фронта проходила в районе Дебальцево — Чернухино. Враг бомбил завод, прилегающие к нему поселки.

На завод ежедневно поступала военная техника, срочный ремонт которой приводился в цехах предприятия. Для выполнения его надо было организовать людей. Оставшиеся на заводе кадры, в первую очередь коммунисты и комсомольцы, не считаясь с трудностями военного времени, показывали пример самоотверженности и организованности. Степан Гризодуб, как и подобает комсомольскому вожаку, всегда находился среди молодежи, горел в трудовых буднях.

В те горячие дни не оставалось времени для заседаний и совещаний, все вопросы решались в рабочем порядке. За короткое время коллектив завода, в том числе и молодежь, оказали неоценимую помощь фронту. И в эту работу внес свой вклад скромный комсомольский работник Степан Маркович Гризодуб.

Фронт приближался к городу. Эвакуация шла интенсивно. Трудно было оставаться с заводом. Но вот ушел последний эшелон с оборудованием и людьми, специалистами и семьями.

12 июля 1942 года наш город был оккупирован немецко-фашистскими захватчиками. Первые дни оккупации были тяжелыми. По домам рыскала полиция, производя обыски, уводя людей. Стон и плач стояли в городе.

— У нас в то жуткое время, — замечает сестра Степана Анна Марковна, — шаги за окном, стук в дверь вызывали душевную тревогу, болезненно отзывались в сердце. Мы очень переживали за Степана. На нашу просьбу эвакуировать семью Степан ответил: «Лучше быть на месте, меньше подозрений». Для него настали самые напряженные и деятельные дни. К нему приходили ребята и девчата и, чтобы не вызвать подозрений, он попросил меня встречать и провожать их как своих друзей. В свои дела меня не посвящал.

Однажды после такой сходки Степан вошел в комнату сияющий. На плечо ему легла теплая материнская рука:

— Боюсь за тебя, Степа.

Степан никогда не лгал и не любил тех, кто говорил неправду. Он не мог скрыть правду от самого дорогого для его сердца человека.

— Я знаю, на что иду, мама. Я коммунист, а значит, солдат партии.

— Мы собрались уезжать последним эшелоном, — пишет в своем письме жена Степана Анна Федоровна Гризодуб. — Но Степа сказал, что остается по заданию партии. Тогда решила и я остаться. Может быть, чем помогу мужу. Степа часто уходил куда-то на 2—3 дня. Однажды явился домой почерневший, уставший, но его голубые глаза горели. Улыбаясь сказал: «Работа идет хорошо». Что он имел в виду, я не знала. К вечеру фашисты забегали: горели танки, появились листовки. Узнав об этом, Степа удовлетворенно улыбался.

— Ты знаешь, Нюра, как никогда хочется жить, громить эту ненавистную фашистскую нечисть.

Однажды Степан ушел и не возвратился. Ко мне пришел парень и сообщил, что Степа в тюрьме. Взяв передачу, я отправилась в тюрьму. Не узнала Степана. Он был избит, измучен, окровавлен. Клочья рубахи и лоскуты кожи «цементировались кровью. Приблизившись к окошку и улучив момент, когда полицай отвернулся, Степа сказал мне: «Танки мы подожгли. Оружие возле горполиклиники. Меня предала девушка. Береги сына».

— Не плачь, — с трудом произнес он. — За Родину и свой народ мне не страшно умереть.

На рассвете следующего дня, 26 августа 1942 года Степан Гризодуб был расстрелян в каменном карьере. Жители ближних домов видели, как вели туда семерых патриотов.

Вот каким был Степан Гризодуб. Любовь к Родине, ненависть к врагу дали ему силы. Оказавшись в фашистских застенках один на один с палачами, Степан Гризодуб стойко выдержал зверские пытки, мучения, истязания гестаповцев. И смерть принял с высоко поднятой головой, как победитель, ничего не сказав врагам, никого не выдав.

Степан умирал, целуя израненную, дымящуюся землю, тихо прощался с голубым августовским небом. Он умирал с верой в победу, и она пришла.

— У нас, у живых, есть много человеческих прав. У нас есть право трудиться во имя Родины, соединенное с обязанностью стоять за нее в бою. У нас есть право на любовь, есть право на дружбу, есть право на счастье. Но одного права у нас нет, у живых, нет и никогда не будет, — говорит К. Симонов. — У нас нет права забывать о том, что сделали наши мертвые товарищи во имя Победы, во имя Родины, во имя идей коммунизма, во имя жизни на земле. И именно потому, что мы больше, чем кто-нибудь другой, думаем о будущем, мы не имеем права забывать о прошлом.

Сейчас, как и прежде, нужны самоотверженность и энтузиазм, преданность и готовность к подвигу — это наказ партии, и о нем должны помнить комсомольцы и несоюзная молодежь. Наша борьба за построение коммунизма — тоже фронт. И встать вровень с героями, трудиться по-ударному — дело чести членов Ленинского комсомола и всей молодежи. И только повседневное стремление дать продукции больше, лучшего качества, с меньшими затратами, умение сегодня и завтра работать лучше чем вчера, выпускать продукцию только отличного качества, здоровый дух соперничества, комсомольская дружба и сплоченность приведут к победе.

Память бережно хранит стихи:

Война такой вдавила след

И столько наземь положила,

Что двадцать лет и тридцать лет

Живым не верится, что живы.

А к мертвым, выправив билет,

Все едет кто-нибудь из близких,

И время добавляет в списки:

Еще кого-то, кого нет…

И ставит, ставит обелиски.

Это хорошо, что мы строим памятники, обелиски. Кто-то вспомнит, кто-то спросит, кто-то расскажет.

И. Тесленко, член президиума городского отделения

общества охраны памятников истории и культуры.

За металл. – 1976. – 12 марта. – С. 2.