Здесь я оставил частицу сердца…»

Когда заходит речь о каком-то из периодов деятельности легендарного П. А. Гмыри, ветераны непременно спросят: «А это при каком главном было?». И не раз, называя имя Юпко, уходили они в воспоминания.

— Что честен был, так уж это любой подтвердит, — заключал один.

— А голова какая светлая,— подхватывал другой.

— А помните случай с ковром? — вопрошал третий, — и тут же начинал рассказывать историю о том, как лизоблюды принесли ему домой ковер, а он их как…

Наверное, человеческой памяти свойственно забывать плохое, отметать нестоящее внимания.

Паренька приметили

Бок о бок, день в день работали в течение 13 лет директор Алчевского металлургического Петр Арсентьевич Гмыря и главный инженер Лев Дмитриевич Юпко.

Он родился в семье рабочего Краматорского металлургического завода. В ту бытность во всех рабочих семьях рано приобщались к труду, в неполные 14 лет пошел работать после семилетки и Лев.

В тридцатые годы его образование, наверное, значило ничуть не меньше, чем нынешнее среднее. А добросовестность во всем, что делает, и смекалка не остались незамеченными. Парня порекомендовали в школу фабрично-заводского ученичества, в которой готовились специалисты для машиностроительных заводов. Учился в группе электромехаников, по окончании учебы четыре года ремонтировал электродвигатели.

Он вспоминает, что путь к дому проходил мимо доменного цеха. Чугун здесь разливали на литейном дворе прямо в землю. Особенно красивое зрелище вечером, а еще если и дождь. Пурпурная огнедышащая река с мириадами искр вокруг. А рядом творец — с виду непримечательный человек в прогоревшей робе, прикрывающий лицо рукой. Но чем управлял?! Как повелевал! Может, именно тогда и возникло желание попробовать себя в доменном производстве.

Завод отпускает его на учебу в Москву, в Горную академию. Но вскоре ее расформировывают, выделив из нее четыре самостоятельных института. Одним из них был институт стали, в котором молодой человек и продолжил учебу.

В 1932 году он получает диплом инженера металлурга по доменной специальности. За годы учебы Юпко зарекомендовал себя технически одаренным студентом в изучении металлургических процессов, теплотехники и на практике подсказывал даже специалистам, как лучше вести ход плавки. Это не прошло незамеченным, и профессор М. А. Павлов, впоследствии академик, предложил молодому металлургу поступить в аспирантуру при Ленинградском политехническом институте.

На первую аспирантскую практику Л. Юпко едет на Урал, в Златоуст и Надеждинск изучать производство чугуна на древесно-угольном топливе. На юге его производили на коксе. Но аспирантуру закончить не пришлось: стране нужны инженеры – металлурги, учебу пришлось оставить.

«Дело знать не по учебникам…»

Так, с 1933 года начался его путь инженера на металлургических предприятиях страны. Магнитогорский, «Азовсталь», Коммунарский. Все операции технологического цикла — от загрузки домны до разливки молодой специалист освоил сам.

— Приходилось и «козу» возить, — вспоминал впоследствии Лев Дмитриевич. «Коза» — это вагонетка на двух колесах. Возили в ней шихту весом до тонны, заваливали в скип. Трудно было управлять ею, балансировать, чтоб не перевернулась. Вероятно, потому и «козой» прозвали за упорство.

— Чтобы быть настоящим металлургом, дело надо знать не только по учебникам да лекциям, — утверждал Лев Дмитриевич. Именно практику работы на всех участках доменного производства он считал основой становления специалиста.

— Как сейчас помню, – рассказывал Лев Дмитриевич, – приехал на Ворошиловский (Коммунарский) завод весною 44-го. – Воздух чист, все цветет, а завод — в развалинах, чудом сохранившиеся стены держатся на подпорках. Каким быть заводу? Я считал, что нужно строить новый, а рабочие хотят работать. Их можно понять. Дедам и прадедам завод давал средства к существованию. С ним было связано все: и рождение, и смерть. И вот кормильца хотят снести.

И все-таки, несмотря на упорное сопротивление ветеранов Юпко доказывает, а Министр черной металлургии И. Ф. Тевосян поддерживает: на месте старого строить новый завод, на 2, 5 миллиона тонн стали в год. И построили. В 1952 году на месте прежних пяти мартенов ввели в строй два новых, производительностью 300 тысяч тонн стали в год. Освоили разливку в 300-тонные ковши. Многие специалисты сталеплавильщики доказывали, что нельзя делать ковши такой емкости: металл будет застывать. Но знание теплотехники позволяло главному инженеру действовать уверенно, наверняка. Потом и старые рабочие, и молодые, не верившие в новшества «главного», приходили извиняться за пристрастие к привычному.

Сегодня неоднозначно отношение к наградам, даже боевым, а уж к производственным и подавно. Но Лев Дмитриевич без ложной гордости говорил о двух орденах Трудового Красного Знамени и медали «За восстановление черной металлургии Юга», которых он удостоен за многогранную деятельность на нашем предприятии.

В 1981 году Лев Дмитриевич отметил свое семидесятилетие. Дома, в его рабочем кабинете, прибавилось памятных подарков, приветственных адресов.

«Металлурги Коммунарска хранят добрую память о Вас, глубоко ценят Ваш личный вклад в развитие нашего завода, особенно доменного и мартеновского производства», – с такими словами обратились к нему наши комбинатовцы.

Кстати, первое изобретение Л. Д. Юпко «Шлаковики мартеновских печей» впервые в мировой практике внедрено на Коммунарском металлургическом в декабре 1954 года.

«Незаурядный металлург», — напишет о нем академик З. И. Некрасов, И в самом деле, многие изобретения, научные работы на счету инженера Юпко, каждая из них получила широкое признание.

На виражах

Но не обходилось и без крутых поворотов. Большие трудности возникли, например, в связи с переводом доменной печи на выплавку ферромарганца.

Производство стали в послевоенные годы возрастало небывалыми темпами. А каждая тонна для получения нужного состава требовала 6-8 килограммов ферромарганца. Как его получить в необходимых количествах? В обычных доменных печах, которые переводились на его выпуск перед капитальным ремонтом, очень неэффективно, высокая температура плавки в течение двух-трех месяцев выводила домны из строя. Стало необходимостью создание печи специально для выпуска ферромарганца. На заводе составили проект, подсчитали стоимость его осуществления — 7, 5 миллиона рублей. Где взять такие средства? Просить у министерства — не дадут, не поверят в технологию. Решили во время проведения капитального ремонта переделать сгоревшую домну. На ремонт средства в сумме 2, 5 миллиона рублей могли быть выделены. Но этого мало. Не информируя министерство черной металлургий, стали переделывать домну.

Но шила в мешке не утаишь. В министерстве узнали. Вызвали в Москву директора и главного инженера проекта Ф. Л. Панасенко. Показали им проект приказа, где черным по белому значилось: «Снять с должности и привлечь к уголовной ответственности».

— Приказ подписать успеете. А если домна будет работать очень эффективно, тогда как поступите? — спросил Лев Дмитриевич.

После некоторого раздумья последовало: «Посмотрим, пускайте». Было это в 1947 году. Модернизированная доменная печь проработала неожиданно длительное время — 14 лет (до капитального ремонта). При этом на тонну ферромарганца расход марганцевой руды и кокса был сокращен почти вдвое.

Когда встал вопрос о том, как же оформлять технологическое новшество, Л. Д. Юпко сказал рабочим: «Оформляйте как рационализаторское предложение, а я буду участником исполнения».

Решения не оговаривают…

В расцвете творческих сил вступил Л. Д. Юпко в новый 1956 год. Работал с удовольствием, предприятие на подъеме, и вдруг — вызов в Москву. Не впервой было получать задания — ответственные, порой неожиданные, и справлялся с ними всегда. Но в этот раз ехал в столицу без особого желания: столько планов хотелось осуществить в Алчевске, и когда предложили должность директора «Запорожстали», отказался.

В Центральном Комитете, где происходил разговор, удивлялись, ведь совсем недавно он не возражал идти туда начальником доменного цеха, а теперь не хочет быть директором. И ему настойчиво объяснили, что начинается, по сути, новое рождение «Запорожстали», и нужен опытный руководитель.

Так уж случилось, что в труднейший период становления производства управление «Запорожсталью» оказалось ослабленным, и принципиальные вопросы осуществления плана реконструкции вовремя не решались. Сроки несколько раз переносились.

Сумеет ли новый директор верно повести такой гигант.?

Первым серьезным испытанием для него и стало проведение реконструкции, проект которой был подготовлен загодя, с участием главного инженера завода А. К. Пудикова.

В 1956 году намечалось реконструировать мартеновский цех и комплекс листопрокатных цехов, для чего было ассигновано 250 миллионов рублей, а на всю реконструкцию — 318 миллионов. Может быть, по сегодняшним временам это и не невесть какие суммы, но тогда… Кроме того, необходимо было провести большие строительные работы в зданиях цехов, где предполагалось установить 60 новых кранов повышенной грузоподъемности, что в свою очередь требовало усиления опор и подкрановых путей.

Смысл реконструкции в общих чертах заключался в том, чтобы увеличить в полтора раза мощность линии мартен – листопрокат, перейти на отливку и переработку слитков весом 18 тонн с последующим производством холоднокатаного листа рулонным способом. Экономическая целесообразность этого дела была налицо: капитальных затрат при равном приросте производства требовалось в два раза меньше, чем при новом строительстве.

Выступая на общезаводском собрании, Лев Дмитриевич скажет: «Чтобы поправить дело, до конца 1957 года надо освоить столько средств, сколько было освоено за два с лишним предыдущих года».

Лауреат

Уже с декабря 1957 года доменные печи «Запорожстали» впервые стали применять дутье, обогащенное кислородом. А в апреле 1958 года за время капитального ремонта четвертой доменной печи она получила новые конструктивные решения, а частность, здесь впервые в Союзе был установлен оригинальной конструкции быстровращающийся распределитель шихты. Новый интенсификатор потребовал значительного обновления технологии, оборудования агрегатов новыми приборами, сооружение новых газоводов. Летом этого же года завод получил первый природный газ и все доменные печи перешли на потребление этого высококалорийного топлива.

Со временем природный газ на комбинате составил 50 процентов теплового баланса завода. За счет этого расход кокса снизился на 13 процентов.

И в этом совершенно новом деле проявил свои организаторские и инженерные способности Л. Д. Юпко. За успешное освоение природного газа в доменном производстве ему и начальнику доменного цеха «Запорожстали» была присуждена Ленинская премия. И как бы мы не относились ныне к подобным наградам, значимость дел, за которые они присуждались, очевидна.

20 июля 1958 года металлурги страны впервые отмечали свой профессиональный праздник. Запорожсталевцы встречали его поистине блестящей победой, которая была отмечена наградами и почестями. Лев Дмитриевич стал Героем Социалистического Труда.

Инженер-металлург, писатель Владимир Попов в очерке о нем скажет: «И много еще предстоит воевать ему, потому что планов у него очень много. Но воевать ему все же легко. Коллектив, которым он руководит – новаторский коллектив, органически сочетающий в себе блестящую работу сегодня с постоянной разведкой в будущее».

– Я везучий человек, – без лукавства говорил Лев Дмитриевич. – Рядом со мной всегда были те, кто одержим идей, творчеством, кто понимал с полуслова, делил радости удач и бремя поражений. Дорогим моему сердцу остался коллектив Коммунарского металлургического. Там навсегда осталась частица моей души, неизгладимые в памяти годы.

Праздничные демонстрации – непременный атрибут нашей прежней жизни. Первый руководитель – во главе шествия.

Говорят, не любил Лев Дмитриевич показухи, мишуры, не был тщеславным и себялюбивым начальником.

Надо думать, немало усилий приложил снимавший, чтобы заполучить такой сугубо кабинетный портрет.

Такие статичные портреты со всеми существующими регалиями – тоже элемент эпохи. Хотя иконостас Л. Д. Юпко куда более обширный. Здесь – только самые высокие награды.

Семинары, школы, слеты…Сколько их на памяти! После окончания одной из таких встреч – традиционное фото на память.

Н. Яровая

Яровая Н. «Здесь я оставил частицу сердца…» / Н. Яровая // За металл. – 1992. – 17 июля. – С. 3-4.