Последний горизонт
(По следам войны)
У поросших бурьяном развалин время замерло. Словно боясь растревожить витающие над ними тени прошлого, весна прошла стороной, озеленила окрестные степи, запенилась буйным цветением в садах горняцких поселков. Шахта мертва. Данным-давно затоплены почвенными водами ее штреки, лавы, уклоны. Массивные бетонные плиты преградили доступ к глубокому шурфу, оставшемуся на месте взорванного ствола.
Молчат руины. Надгробным курганом над ними застыл старый, побуревший от времени террикон. По его крутым склонам гуляют ветры, вздымая к небу тучи красноватой пыли, похожей на дым огромного костра, зажженного в память о тех, кто в грозные дни гитлеровского нашествия мужественно принял смерть в борьбе за свободу и независимость своей Родины.
Палачи и предатели
С большим трудом восстанавливались материалы о трагических событиях, немыми свидетелями которых являются развалины шахты № 3.
Шел 1943 год. Под ударами победоносной Советской армии гитлеровская военная машина уже трещала по всем швам. На каждое свое поражение фашисты отвечали зверскими расправами над населением временно оккупированных областей. Жестоким террором они пытались подавить сопротивление советских людей, поднявшихся на защиту своей земли.
В эти черные дни, когда артиллерийская канонада близящегося фронта гремела уже всего лишь в нескольких десятках километров от городов Ворошиловска, им. Парижской Коммуны, в них свирепствовали каратели.
В памяти многих горняков осталась долговязая фигура палача — коменданта Вальтера, облюбовавшего под свою резиденцию здание треста «Ворошиловуголь». Многочисленные кабинеты конторы треста стали местом пыток патриотов, не покорившихся «новому порядку». Под звуки бравурной музыки днем и ночью палачи в коричневых мундирах сюда свозили жителей из окрестных поселков. Им помогали местные предатели, продавшие свои души гитлеровцам за грязные немецкие марки. Бобков, Черноморов, Пополитов, Чумак, Самохин, Власов, Круглов, Смирнов — вот имена иуд, местных фашистских прихвостней, руки которых обагрены кровью сотен безвинных людей. Это они, чувствуя свой близкий конец, выискивали и передавали в руки гестаповцам советских активистов и патриотов.
В один из дней жертвой предателей стал машинист погрузочно-транспортного управления треста «Ворошиловуголь» т. Николаенко. Избитого до полусмерти за отказ работать на оккупантов, полицаи доставили его в комендатуру, где после долгих пыток палачи выкололи патриоту глаза, а затем обезглавили. При непосредственном участии предателей Ходорова Д., Купченко Н., Радионова С. и Светличного И. во дворе школы № 16 была зверски расстреляна группа военнопленных советских бойцов.
В течение нескольких месяцев число арестованных гитлеровцами на территории района людей возросло до 5 тысяч. И тогда Мюллер, палач гестапо, находившегося в г. Ворошиловске, отдал приказ: всех арестованных уничтожить.
В минуты казни
С холодной фашистской педантичностью убийцы выбирали подходящее место для казней. Их взор не зря остановился на развалинах шахты № 3: удобные подъездные дороги, колоссальная вместительность шурфа. С первых чисел февраля территория, прилегающая к шахте № 3, была объявлена запретной зоной. Под угрозой смерти местным жителям было запрещено хождение в этом районе. Свое черное дело фашисты предпочитали вершить без свидетелей.
Однако очевидцы нашлись. Из чердачных окон своих домов жители близлежащих к шахте улиц наблюдали за тем, что происходило у ствола взорванной шахты. Мы приводим дословные рассказы некоторых очевидцев.
«В феврале 1913 года, — вспоминает Л. С. Гладких, — мне часто приходилось видеть вереницы крытых грузовиков, сопровождаемых легковыми машинами, по ночам подъезжавших к шахте. Из машин гестаповцы выводили по два человека арестованных и под угрозой автоматов заставляли их идти по узкой доске, торчавшей одним концом над пропастью. Когда арестованные подходили к краю, доска вместе с ними опрокидывалась в ствол, что вызывало веселый хохот у палачей.
Так повторялось многократно. Впоследствии, когда число приговоренных к казни увеличилось, их стали сбрасывать в шахту даже днем. В это время немцы выставляли на расстоянии 600 — 700 метров от шахтной конторы заслоны из автоматчиков, которые следили за тем, чтобы никто из жителей не мог приблизиться к месту казни».
«Из моего огорода, — говорит жительница улицы Калинина М. Н. Бортникова, — хорошо виден весь двор шахты. В дни, когда туда прибывали машины, конвоируемые гестаповцами, я пробиралась на огород и из-за забора тайком наблюдала за действиями палачей.
Однажды утром к стволу подкатили три крытых грузовика. Из них немцы вывели группу мужчин и женщин. По одежде можно было различить, что некоторые мужчины были из числа военнопленных. У многих женщин на руках были дети грудного возраста. Поддерживая друг друга, узники подходили к стволу, а эсесовцы автоматными очередями расстреливали их в затылки. Потрясая кулаками, патриоты перед смертью выкрикивали в лицо палачам слова проклятья, но их заглушали выстрелы.
В моей памяти отпечатались два особых случая. Однажды, когда расстреливали большую группу мужчин, один из них, поддерживающий раненого товарища, перед самым стволом вдруг рванулся к гестаповцу и, ухватив его за полу френча, утащил за собой в ствол. Среди палачей произошло замешательство. Используя его, арестованные бросились бежать. Тогда по ним в упор немцы открыли огонь. Один рослый парень в гимнастерке и изодранных солдатских брюках добежал почти до нашего забора и замертво упал, сраженный длинной автоматной очередью. Каратели за ноги отволокли его труп к шурфу и бросили туда вместе с остальными узниками.
Особенно жутко было наблюдать за казнью женщин. Их привозили сюда фашисты большими партиями и расстреливали самым зверским образом, добивая поднимавшихся с земли прикладами».
«Я видела, как гибли дети, — рассказывает Ф. Д. Тугаева. — Обнимая за ноги палачей, два мальчика лет 10 — 12 плакали навзрыд и громко просили: «Дяденька, отпустите, нам жить хочется». Изверги обоих пинками столкнули в ствол.
А однажды к месту казни привезли целую семью. Измываясь над детьми, фашисты на их глазах расстреляли вначале отца и мать, потом поставили у края пропасти двух братишек в возрасте 6 — 8 лет. Когда сраженные пулями мальчики упали, их маленькая сестренка дико закричала и сама бросилась в шахтный ствол».
Заметая следы своих преступлении, фашисты сбрасывали в ствол после каждой группы расстрелянных тяжелые шахтные вагонетки, балки, бетонные плиты.
Об этом забывать нельзя
Настал день расплаты. Под ударами победоносной Советской Армии гитлеровские палачи бежали с донецкой земли, устилая поля и дороги собственными трупами.
Отгремели салюты над могилами павших советских патриотов. Их, отдавших жизнь за свободу нашей Родины, бережно хранят в памяти и вечно чтут благодарные советские люди. В дни, когда земля покрывается зеленью и цветами, к скромным солдатским обелискам приходят взрослые и дети, чтобы возложить на могилы венки.
Однако до сих пор шахта № 3, ставшая могилой нескольких тысяч патриотов, замученных фашистскими людоедами, почему-то остается в забытьи, без внимания. Кому, как не руководителям треста «Ворошиловуголь», следовало бы в первую очередь приложить усилия и с помощью всех местных организаций и предприятий соорудить у места казни памятник жертвам фашизма.
В предании забытью этого священного места, куда уже с некоторых пор вывозится мусор, повинны и руководители Совета города им. Парижской Коммуны.
А молодежь? Ведь уже давным-давно руководители городского комитета комсомола, не ожидая персональных инструкций и указаний, могли бы организовать комсомольцев, которые бы очистили двор бывшей шахты № 3 и разбили на его территории сквер.
Хочется надеяться, что в ближайшем времени над могилой советских патриотов на бывшей шахте № 3 поднимется к небу острый шпиль обелиска вечной славы, а вокруг зашумят листвой деревья. Это должно стать делом рук всех живых, за счастье и благополучие которых своей кровью заплатили тысячи наших товарищей.
В. Урван.
Урван В. Последний горизонт / В. Урван // За коммунизм. – 1961. – 9 мая. – С. 2.