Алчевская звезда Полины Якименко
А. И. Ирклиевская (зав. женской консультацией):
– С Полиной Дмитриевной я работаю рядом 23 года. Ценю ее профессиональные качества, грамотность. Позови в любое время суток к больному, и она не скажет: «Не смогу». Систематически следит за всеми новинками и нас просто заставляет работать с литературой, быть в курсе дела всех новых методов лечения и новых препаратов. Требовательна. Не «спустит», если заслужил. И как женщина она для меня стимулирующий пример. Одета всегда со вкусом, подтянута, не помню ее без прически. Даже после трудного ночного дежурства, утром – всегда в форме.
Бывает так, что еще до встречи знаешь о человеке многое, и потому воображение заранее рисует какой-то «пьедестальный» образ. Так случилось и на этот раз.
Кто не знает (по личному контакту или понаслышке, по людской молве) главврача роддома Полину Дмитриевну Якименко.
Человек она в городе известный, по многим отзывам – умелый организатор, до последней клеточки преданная своему нелегкому делу. До вчерашнего дня мне приходилось с ней встречаться только на официальных мероприятиях. И всегда отмечала ее женственность, внешнюю величавость, которая казалось, вырастала в какой-то барьер недоступности. Движения размеренные, которым под стать и поступь.
… И вдруг, облачившись во врачебный халат, шапочку и маску, я буквально несусь, еле поспевая за ней, по зданию старого роддома, где ранее не доводилось бывать. Верчу головой налево и направо, едва успевая отметить: «Операционная, палата, манипуляционная, родзал». Вот уже за стеклом кроватки с новорожденными… И всюду чистота, строгость, влажные подстилки у входных дверей.
– У вас так хорошо здесь, все обустроено, – замечаю, – зачем тот новый роддом, столько хлопот, – «брякнула». И сама потом пожалела…
– Что вы! – воскликнула мой «гид». – Такая теснота, превышены все нормы. Чтобы не заносилась инфекция, приходится бесконечно «генералиться» – скребем, моем, белим, красим, кварцуем. И все своими силами. Где вы видели, чтобы врач сидел в коридоре? Ему надо сделать запись в истории болезни, оценить результаты обследования, решить, что назначить, он должен думать в спокойной обстановке. А у нас ординаторских нет.
Служба не развернута так, как должно: нет гнойной перевязочной и манипуляционной, помещений для переливания крови. По медицинской терминологии, мы находимся в «патологических» условиях.
… И так всегда. Собиралась говорить с Полиной Дмитриевной о ней, но «главным действующим лицом» стал роддом. Могло ли быть иначе, подумалось, ведь здесь прошли 33 года ее жизни.
– Страшно люблю свое дело и не представляю, как будет, когда придется уходить… (Здесь, в дальнейшем тексте дословно соблюдены ее фразы. Прим. Автора).
… С отличием окончив медучилище в Днепропетровске, молодая акушерка тут же отнесла документы в институт, а по окончании его приехала в Алчевск (по месту распределения мужа-металлурга).
У меня были здесь прекрасные учителя О. Т. Новакова, Т. Г. Шешенина, М. С. Хорошилова. От них взяла, вероятно, главный неписаный закон — все для больного: чтобы была оказана квалифицированная помощь и он выздоровел. А еще технику оперирования. Много раз была на курсах в Москве, Киеве, Луганске, черпала все самое важное.
… Незаметно окидываю взглядом кабинет главной: просторный, пышные пионы в вазе, электрочайник в углу, вся «стенка» заставлена литературой, на стене эстамп «Мать с младенцем на руках».
– Своего сына где рожали? – вдруг сам по себе вырвался «незапланированный» вопрос.
– Здесь. А где же еще? И обе внучки здесь увидели свет. Сын здесь и вырос. Все уголки во дворе изучил. Иногда и «дежурил» вместе со мной – дома ведь никого. Целый день мы заняты с мужем своим делом.
– В городе поговаривают, мол, за таким мужем, как Григорий Саввич – главный инженер, директор меткомбината, кандидат наук, теперь член-корреспондент Академии наук, – легко быть «на виду»!..
– Если честно, это мне всю жизнь даже мешало, – откровенно признается. – И свою карьеру, если это «кресло» можно назвать карьерой, добыла собственным трудом. Мы шагали каждый своим путем. Иногда думаю, что и родители мы были для ребенка никакие, ведь у обоих на первом месте всегда была работа.
Сегодня в системе родовспоможения 52 врача – анестезиологи, терапевты, педиатры и 30 акушеров-гинекологов. Чему учит их главврач?
– О-о-о! Главная заповедь – чтобы амбиции не превышали эрудицию. Не даю забывать слова великого хирурга, что хороший врач не тот, кто быстро соглашается на операцию, а тот, кто умеет избежать ненужной операции. Спешить надо медленно. Ведь от простой нашей операции зависит будущее женщины – здоровье, интимная жизнь, детородная сфера… И это предъявляет к нашей профессии особые требования.
Смена у нас и молодежь хорошая, серьезная, преданная, знающая – начмед Г. А. Трубачев, заведующие отделениями Н. М. Ровнова, Г. С. Зеленская. Н. В. Приходько. Высококомпетентны А. И. Ирклиевская и С. С. Кириша, освоили УЗИ О. А. Белошицкий, Г. А. Лебединская. Олег Алексеевич занимается еще и генетикой.
Поддерживаем контакты с Республиканским центром охраны матери и ребенка, областным институтом усовершенствования врачей.
– С какими мерками подхожу к оценке своих специалистов? — переспрашивает и – не задумываясь:
– Ценю их трудолюбие, интерес к профессии. Если вижу, что в генах ему не заложено быть хирургом, но врач хорошо мыслит, эрудирован, ставлю на прием – больше пользы принесет.
В нашей специальности, как и в любой иной, нужны знания. Акушер в определенной степени должен быть терапевтом, эндокринологом, хирургом и онкологом. И стараюсь настраивать своих коллег так, чтобы к больному относились гуманно. Хотя «воспитывает» и сама жизнь. В других городах обслуживание, роды, аборты уже платные. Я против этого: человек нашей государственной системы заработал, чтобы медпомощь была бесплатной.
Страдаю, что вынуждены больного просить достать лекарства. Представляете – в роддоме нет ваты, марли, перевязочного материала. Я, как главврач, должна только заявку дать в аптеку, а у меня теперь «голова болит», где, в какой коммерческой структуре, какой препарат купить. А цены!!! Астрономические: флакон цефотаксима (антибиотик широкого действия) стоит 7 тыс. крб., в послеоперационный период в сутки надо от 2 до 12 флаконов и от 5-7 дней до 10 дней. Кроме этого, нужны обезболивающие, сердечные, кровь… Обязательно гепарин (1 флакон – тысяча).
…Палец за пальцем загибает.
– Все баснословно дорого. Кто из людей нынешнего поколения может такие суммы платить? Голова идет кругом.
– Два года тому Вы отказали в съемках нашему фотокору, мол, скоро переезжаем в новый роддом, тогда и приходите.
– Шестой год – пусковая стройка. Обещают, что в этом году в сентябре сдадут. Хотелось бы верить, но как схожу на оперативку, возвращаюсь заболевшей. Трудно поверить, что все хозпостройки при нынешнем обеспечении будут сданы к сроку, а без них наш комплекс существовать не может. Седьмой год идет, как вырыли котлован, а «пробиваем» мы роддом почти 20 лет – две пятилетки ушло на обивание порогов в Минздраве и Минчермете Украины и СССР, пока получили разрешение на строительство. А такой роддом-комплекс нужен Алчевску, где женщины и живут, и работают поистине в экстремальных условиях.
– Любопытно, Полина Дмитриевна, есть ли у Вас правительственные награды?
– Какие награды? О чем вы? Ничего не имею, кроме «шишек». Меня только «лупят». Хотя нет… Есть знак «Отличник здравоохранения УССР» и ленинская юбилейная медаль.
– Ой, какая я противная, – и берется за голову. – Ругаюсь, все ругаюсь, не могу смотреть, чтобы из-за наших недочетов страдали люди. Если бы могла, по-матерински отлупила бы нерадивую медсестру, когда вижу у новорожденной крошки опрелость. Плохо, что я так реагирую на все – голова и сердце болят. Но как иначе? Ко всем «добреньким» не будешь. Подумаю-подумаю, да и решу: надо требовать, как положено по методике, и не делать никому поблажек. Ведь за две судьбы отвечаем – матери и ребенка.
А. Шеворыкина
Фото А. Макарова
Огни. – 1993. – № 49. – С.4