Большой секрет для маленькой компании

Представлять алчевцам Нину Дмитриевну Яровую нет никакого резона. Столько лет жизни, столько души и таланта она отдала местным СМИ, что имя давно говорит само за себя…

Тьфу, как же казенно-банально звучит эта фраза! А крыть нечем. Так оно и есть. И про жизнь, и про талант. Словом, я хочу сказать, что журналиста Яровую знают буквально все, кому случалось держать в руках городские газеты. А вот Яровую – мать Терезу всех хвостатых-усатых-четвероногих – знает меньшее количество людей. Не всем известно, что она готова обласкать, пожалеть, накормить каждую бездомную животинку (и не только готова, а делает это постоянно). Будь у нее хоть малейшая материальная база, я знаю, что она сделала бы первым долгом: моментально создала бы приют для всех обездоленных зверюшек и в этой деятельности оказалась совершенно непревзойденной. Потому что умеет не только жалеть, а и чувствовать животных, видеть в них личности, понимать их душу.

А первым существом, с которым возникла нежнейшая дружба, была… Впрочем, по порядку. Нина Дмитриевна была в Москве, когда брат поручил ей купить для него приличную собаку. «Приличной собакой» в его понимании был пудель. На это было выдано 100 рублей – очень солидные по советским временам деньги. Послушная сестра отправилась на Птичий рынок – впервые в жизни, и он произвел на нее грандиозное впечатление, настолько мил, трогателен и разнообразен был «живой товар». Только вот пудели никак не тронули, показались какими-то игрушечными, синтетическими, и выполнять конкретное поручение брата не очень хотелось. Она продолжала разглядывать собак.

И, проходя мимо какой-то угрюмой мужицкой рожи, увидела выглядывающую из-под куртки продавца крошечную грустную мордочку. Остолбенела и спросила: «Ой, кто это?» – «Такса», – неприветливо буркнул мужик. Все наказы брата относительно пуделя были мгновенно забыты… Нина Дмитриевна купила щенка, и он настолько вошел ей в душу, что разлуку с ним трудно было представить. Она решила, что отдаст брату деньги, а собачку оставит себе. Сотня, повторюсь, была серьезной суммой, тем более для ее кармана, но на что не пойдешь ради любви.

«О! А это что за гусеница?» – таким вопросом встретил брат то, что ему привезли вместо пуделя. Ниночка обрадовалась: слава богу, не понравилась, можно оставить у себя! Но таксу приняли в дом, назвали Норой. И совсем скоро она и хозяин уже души не чаяли друг в друге. Настолько, что когда годы спустя хозяин умер, Нора смогла пережить его лишь на несколько месяцев.

А через некоторое время первое животное вошло уже в дом Нины Дмитриевны. У нее тогда было нелегкое время. Сын только что поступил в институт, уехал, и ей, как всякой маме в такой ситуации, было одиноко и тоскливо. И как-то вечером она услышала: кто-то шуршит и шуршит соломенным ковриком-циновкой под входной дверью. Открыла – и увидела крошечное существо, покрытое абрикосовой шерстью. Дело было зимой, стояли сильные морозы, и щенок, забившийся в подъезд, пытался спрятаться под ковриком, искал тепла. Лапки у бедняги оказались обморожены. Все тот же брат, зоотехник по образованию, вылечил подкидыша. Дальше – как в детском стихотворении: «А потом, а потом стал он умным… псом». Пес Кошарик (или Дракоша) много радовал свою счастливо обретенную семью…

Следующая, самая емкая глава называется коротко: «Устя».

– Я уж и не предполагала, что у меня будет собака. Но… Дети остаются детьми и в тридцать лет. Сын поехал в командировку в Краснодар, звонит оттуда: «Мамулек, я тут купил тебе подарок». Хорошо, говорю, Сережа, спасибо, вот приедешь – привезешь. Нет, говорит, это такой подарок, что долго ждать не может, придется тебе за ним приехать.

Абсолютно не представляя, что за презент ее ждет, Нина Дмитриевна отправилась к сыну в Ростов. Подарком оказалась девица из благородного рода бассет-хаундов с аристократическим именем Сомерсет Корнелия Юста, тринадцатый щенок в помете.

-Я ее увидела – господи, какая там Корнелия, какая Юста… Паспорт аристократки, а вид – настоящая Устя! Она была удивительно похожа на героиню фильма «Вечный зов», забыла ее имя. Вот если еще платок до бровей повязать – и копия. Везла я Устинью из Ростова в корзине, и корзину велено было на пол не ставить, держала на коленях. Сын собрал ей в дорогу тормозок, а мне – бананов. Очистила себе банан… И тут она высунула из своей корзины мордаху, и – тяп этот банан! Была «пылесос» от рождения, ела все, и лишь потом думала: а стоило ли это есть?.. Конечно, я понимала, какая на меня ложится ответственность. Но девочка оказалась удивительно доброжелательная, никогда не лаяла, любила детей, и ее все любили. Тема, внук, бывало, и ручонку чуть не по локоть ей в пасть совал, и уши ей вязал, и верхом ездил, и за хвост таскал… Никогда ни одного злого взгляда! Охотничья ведь собака, а кровожадные инстинкты отсутствовали. Любопытна невероятно, но никого не трогала, кошек в том числе. Она не отличалась большим умом и сообразительностью, но более верной, надежной и преданной…

Извините, тут самое время деликатно отвернуться, потому что говорить дальше Нине Дмитриевне помешали слезы.

…Новоиспеченная собаковладелица Яровая зажила новой жизнью, обзавелась новыми знакомыми и друзьями на «собачьей почве». Этот круг ей очень понравился. Возникло убеждение, что плохие люди собак не держат, разве случайно; что животные людей меняют и делают гораздо лучше. Во-первых, любая собака очень дисциплинирует.

Во-вторых, происходит переоценка ценностей. Подруга Лариса Петровна, осилив в своей квартире евроремонт, очень его уважала и мыслей не допускала хоть как-то порушить наведенный блеск. Но когда в доме появилась Данка, сопородница Устиньи, такая же безбашенная бассетша со всеми щенячьими проказами, что же сказала Лариса Петровна по поводу неминуемого ущерба ремонту?.. Будучи женщиной решительной, она сказала: «Чхать я хотела на эту красоту!» И завела в компанию к Данке целый зверинец: еще собаку, кошку, птицу…

Общение в среде собачников оказалось весьма интересным и обогащающим. Все ведь разные люди, по большей части интеллигентные, со своими интересами – было что позаимствовать другу друга. Вот уж и собак того поколения нет, а добрые отношения с их хозяевами остались. И Устечка в этом кругу вела себя исключительно прилично, демонстрируя врожденную культуру. Если назревали собачьи разборки, умела уйти от них красиво и деликатно, не теряя достоинства.

Бассет-хаунд для Алчевска был тогда очень редкой породой, две – три собаки на город. С «эксклюзивностью» Усти связаны некоторые забавные истории. Однажды маленький мальчик, встретив ее на прогулке, воскликнул: «Мама, смотри, какая старая, старая такса!». В другой раз Устинье повстречался сотрудник экологической милиции (была у нас тогда такая). С ним шел еще какой- то мужичок и ел семечки. А надо сказать, что околоподъездные старушки, большие поклонницы Усти, приучили ее к семечкам. Учуяв знакомый деликатес, собака направилась на любимый запах. Милиционер-эколог строго глянул на хозяйку:

– Почему собака без ошейника?

Нина Дмитриевна интеллигентно залопотала, что вообще-то этой породе не требуется…

– Что за порода? – грозно вопросил страж порядка.

– Бассет-хаунд.

– Я породу спрашиваю, а не имя!

Сомерсет Корнелия Юста жила и радовалась жизни. Летом ей, как истинной леди, удавалось отдохнуть на природе: ее брали в деревню. Своих собак там предпочитали держать в вольере: могли и цыпленка утащить. А эта беззлобная душа свободно гуляла по всему огромному селу, часто присоединялась к стаду гусей и порой совала морду в их кормушку. Гуси щипали ее за бока, но она не обижалась. Иногда пристраивалась к пастуху и в качестве добровольной помощницы разделяла трапезу и с ним. Все ее любили.

– На собак невозможно обижаться, злиться, поднять руку, – говорит Нина Дмитриевна. – Их поступки всегда можно объяснить, если внимательно наблюдать их жизнь. Я считаю, мы очень неправильно делаем, когда пишем о бродячих собаках – об их отлове, отстреле. Нужно учить милосердию. Ведь та же рыночная дворняжка никогда никого не тронет, если ее не пнут. Единственное, никогда не принимала собак, натасканных на агрессию.

Но в любимице Нины Дмитриевны не было и тени агрессии. Добрейшая и дружелюбная, она была разве что воришкой вкусненького, но эту слабость ей охотно прощали.

Когда Устинье было шесть лет, стряслась беда. Ей пришлось перенести серьезнейшую операцию, и особой надежды на благополучный исход не было.

– Три часа, пока шла операция, я молила Бога: только бы выжила, – вспоминает Нина Дмитриевна. – Наконец, ее вынесли, всю перевязанную, окровавленную, под наркозом. Я склонилась над нею, слезы покатились… И тут она слабо завиляла хвостиком, даже в таком состоянии узнала меня, почувствовала. «Будет жить!» – сказала врач… Неделю я спала рядом с собакой на полу. Дорофеева (подруга-врач -Ю.Х.) бегала делать ей уколы. Устечка выжила, выздоровела, и после этого считала меня матерью и богом. Она была настолько от меня зависима… Иногда приходилось уезжать, с кем-то оставлять ее – несколько дней она не ела, тосковала, ждала.

Любовь и самоотверженность хозяйки спасли собаку. Она дожила до вполне преклонных лет… Кто-то (возможно, Бриджит Бардо) сказал: «Собаки делают нам больно только один раз: когда умирают». Вот и Устинья причинила эту единственную боль. Умерла и Данка, с которой Устя нежно дружила. Их хозяйки стараются не говорить о собаках. Потеря тяжела.

– Конечно, после Устечки я дала клятву: никогда и никого не брать. Слишком тяжко их терять, – вздыхает Нина Дмитриевна.

Но… На рынке воровством и попрошайничеством промышлял черно-белый кот. Нагло-трусливый, отчаянно-жалкий. Она видела его не раз. И однажды зимой, в холодный, сырой, промозглый день не смогла пройти мимо. Принесла в сумке домой. Сначала ему было страшно от того, что его куда-то уносят из привычного места. Потом долго боялся, что вернут обратно, даже к двери подходить опасался, так исстрадался в своей прежней жизни. Сейчас бывшего рыночного жулика не узнать. Холеный зверь с царским достоинством прохаживается по дому, сознавая себя полновластным хозяином, как это умеют только кошки. В общем, встретились два одиночества и поняли, что могут скрасить друг другу жизнь. К выбору имени для нового питомца Нина Дмитриевна подошла очень ответственно. Даже в Интернете искала варианты, но среди Барсиков, Мурзиков и Василиев не нашла ничего достойного. Идею подарил сын. Маленького хищника теперь зовут Кот д’Ивуар.

– Кошки – непредсказуемые существа, они более самодостаточны, чем собаки, – делится Нина Дмитриевна новым опытом. – У нас вполне доверительные отношения, но все-таки он – сам по себе. Устьку я могла сколько угодно обнимать и тискать, этот же любезничает, лишь когда сам захочет и ровно столько, сколько угодно ему. Мне это сейчас больше по душе… Мы вполне мирно сосуществуем. Мне многое в нем импонирует. Радует душу кошачья грация, свобода, ловкость, люблю его фотографировать. Ест очень деликатно… Он очень самостоятельный мужик.

«Мужик» вполне показал свою самостоятельность, когда хозяйка была в отпуске. За квартирой и за котофеем присматривали подруги. Он уходил гулять сложным, самостоятельно разработанным маршрутом: с балкона через ряд изобретательно найденных приспособлений. В один прекрасный день обнаружили, что тем же путем д’Ивуарыч водит в дом дамочек. Как истинный джентльмен! Но каким бы независимым ни казался этот тигр в миниатюре, к моменту возвращения хозяйки его усатая физиономия непременно маячит на балконе. Он чувствует ее приближение и оставит и свидание, и дуэль с соперником, и охоту, чтобы встретить ее. Он тоже хочет любви и умеет ее ценить.

Юлия Харитон

Харитон Ю. Большой секрет для маленькой компании / Юлия Харитон // Неделя. – 2007. – 14 октября.