Война украла детство

«Неделя» продолжает публиковать воспоминания (см. № 6 от 6 февраля 2013 года) оставшихся в живых алчевцев, переживших оккупацию, нацистские и сталинские преследования, записанные участниками проекта «Разом сивими стежками минулого». Этот проект подготовлен Алчевской городской организацией ветеранов Украины, в конце 2012-го участвовал в конкурсе немецкого фонда «Память. Ответственность. Будущее» в рамках программы «Место встречи Диалог» и выиграл грант на 8,5 тысячи евро.

Накануне Международного дня освобождения узников фашистских концлагерей, который отмечается 11 апреля, мы публикуем фрагмент воспоминаний Пелагеи Пасичник, которая в 9-летнем возрасте оказалась в подобном лагере. Пелагея Андреевна прожила нелегкую жизнь: с 14 лет трудилась на коксохимическом заводе, после выхода на пенсию больше 20 лет работала уборщицей в спорткомплексе Дворца строителей. «Какие бы трудности ни возникали в жизни, у меня всегда хватало сил преодолеть их и идти дальше», – говорит Пелагея Пасичник.

«Я родилось 9 октября 1933 года в Богучарском районе Воронежской области в семье крестьянина. Жили бедно, хозяйства почти не было, а нас, детей, четверо: три сестры и брат. Отец где-то прослышал, что в Донбассе стали работать шахты, строятся большие заводы, где рабочие хорошо зарабатывают, и отправился на заработки в Ворошиловск (прежнее название Алчевска – ред.). Он устроился на завод и получил комнату в бараке в поселке Индустрой, где через несколько десятков лет будет построен коксовый цех № 3 Алчевского коксохимического завода. Через два года отец позвал нас к себе.

…В бараках жили очень скученно. Было и холодно (топить нечем), и голодно, денег не было, продуктов тоже. Отец хотел ехать назад в Воронежскую область, но качалась война. Его призвали на фронт, а мы остались в городе. Фронт приближался. Мать видела, что люди толпами уходили на восток, и решила, что пора и нам. С большими трудностями, голодные и грязные, наконец, добрались до станции Миллерово, но фронт нас перегнал, и мы попали прямо к немцам в лапы. Фашисты отсортировали людей: дети – в одну сторону, взрослые – в другую. Я попала в детский лагерь, а мама и старший брат (1927 года рождения) – во взрослый. Территория лагеря была ограждена колючей проволокой и охранялась немецкими солдатами. Взрослых гоняли на разные работы – рыть окопы, строить заграждения. С детьми особо не церемонились: жили мы в бараках, которые никогда не отапливались, по 30-40 человек, спали на нарах, в той одежде, в которой нас застала война. Было холодно. А утром нас выгоняли на мороз, на построение. Надсмотрщик обходил строй, внимательно рассматривал детей и отсортировывал слабых. Это было самое страшное время суток. Отбракованных выстраивали и на наших глазах расстреливали. Тех, кто казался надсмотрщику покрепче, отправляли в другой барак, где на них проводили разные медицинские опыты: испытывали лекарства и т. д. Потом этих детей тоже расстреливали. Мне повезло, я не попала ни в первую, ни во вторую группу.

…Немцы изощрялись в своих зверствах. Лагерь находился на открытой местности, в степи. Советские войска, когда отходили, заминировали поле противотанковыми минами, чтобы немцы не прошли дальше. Наши солдаты и не предполагали, чем это может обернуться. Нас, детей, выстраивали в шеренгу и заставляли под немецкие марши идти по полю, собирать цветы и рвать траву. Мы безропотно шли, радуясь погоде и солнышку, но не для всех эта прогулка заканчивалась благополучно. То здесь, то там поднималась столбом земля. В ужасе мы замирали на месте. Причину взрывов поняли сразу, возвращались на исходную линию по своим следам. Потом мы боялись идти, а немцы стреляли из автоматов по земле и таким образом заставляли нас бежать толпой по полю. Сколько мы пробежали, трудно сказать, но нас возвращалось все меньше и меньше.

…Зима 1942-1943 гг. была особенно холодной. Оставшиеся в живых дети стали друг другу почти родными. Мы делили пайку с соседом по нарам и согревали друг друга своим теплом.

А в войне начался перелом: Сталинград, Курская Дуга. Мы не знали о победах наших войск, но чувствовали, как все больше звереют немцы. Из дверей барака я иногда видела сгорбившегося худого брата, которого вместе с другими гнали на работу. Надежда, что мы будем вместе, не умирала, и от этого еще сильнее хотелось выжить. Нас освободили в 1943-м. Это был не просто праздник. Мы плакали от радости, а солдаты, особенно те, кто постарше, нас крепко обнимали, обливаясь слезами и приговаривая, что у них тоже есть дети. Буквально все солдаты отдавали нам свои пайки и следили, чтобы мы сразу не наедались, предупреждали, что можем умереть. Мы понимали и слушались.

Я нашла брата и маму».

Записала Лариса Пелих.

Пелих Л. Война украла детство : [об узнике фашистского детского лагеря Пелагее Пасечник] / Лариса Пелих // Неделя. – 2013. – 10 апреля. – С. 6.