Продолжая знакомить читателей с историческими документами, которыми располагает музей истории комбината, «ЗМ» в этом номере дает краткий экскурс в жизнь Ивана Алчевского, талантливого сына Алексея и Христины Алчевских.

Иванъ Алчевский, солистъ императорскихъ театровъ

«Харьковская Духовная Консистория надлежащею подписью, съ приложениемъ казенной печати, саидетельствуетъ, что въ метрической книге церкви Марии Магдалины, Харьковскаго Института благородныхъ девицъ за тысяча восемьсотъ семьдесять седьмый год въ первой части о родившихся подъ №1-мъ записано такъ: 1876 года Декабря пятнадцатаго родился, а крещенъ шестнадцатаго Января 1877 года Иоаннъ; родители его: купецъ Алексий Кириллов, сын Алчевский и законная жена его Христина Даниилова дочь, оба православного вероисповедания. Восприемники были: оберъ-офицерский сын Леонтий Данилов Журавлевъ и купеческая дочь девица Анна Алексиевна Алчевская. Таинство Крещения совершалъ Настоятель церкви Протоиерей Тимофей Павлов, съ диакономъ Константиномъ Корнильевымъ. Причитающийся гербовый сбор уплаченъ».

В 1901-м году Иван Алчевский поступает на службу в Императорские Театры, с которыми будет связана (за исключением небольших перерывов) вся его дальнейшая жизнь. Жизнь, подчиненная строгому распорядку, полная дисциплины и лишенная какой бы то ни было свободы. Таковы правила профессионализма везде и в искусстве в частности.

Например, в контракте с Дирекцией Императорских Театров, подписанном в начале 1915 г., подробно расписаны условие работы: «Г. Алчевский обязуется петь не более двухъ разъ на одной неделе и исполнять все назначаемые ему Дирекцией роли по его амплуа, не имея права присваивать себе исключительно какой-либо роли или претендовать на какие-либо чередования с другими артистами»; «Г. Алчевский получает от Дирекции по 500 р. за спектакль при гарантии 35 спектаклей. В случае надобности дирекция можетъ занять г. Алчевскаго еще въ 5 спект. по 500 рублей за спектакль»; «Если г. Алчевский уклонится отъ участия в какомъ- либо спектакле по болезни или по другой причине, то за каждый таковой отказъ Дирекция будеть вычитать у него изъ жалованья 500 рублей. Дирекция имеетъ право заставить артиста петь и более двухъ разъ на одной неделе, но тогда за каждый излишне спетый на неделе разъ съ артиста слагается одинъ вычетъ за отказъ, если бы таковой случился до того во время сезона. В случае болезни артиста не более, въ общей сложности 3 недель въ сезонъ артистъ не лишается жалованья, при более же продолжительномъ заболевании за каждую неделю снимается 2 гарантироеанныхъ спектакля»; «Дирекция Императорскихъ Театровъ будет доставлять г. Алчевскому костюмы, головные уборы, перчатки и обувь, называемые характерными, которыми онъ обязанъ довольствоваться въ томъ виде, въ какомъ они будутъ ему доставлены; артистъ же обязанъ иметь отъ себя костюмы, головные уборы, перчатки и обувь, называемые городскими. За костюмъ, испорченный по вине артиста, Дирекция удерживавтъ съ него сумму стоимости костюма по своей оценке»: «Г. Алчевский обязан петь на Петроградскихъ и Московскихъ Императорскихъ театрахъ, который будеть ему назначенъ, а равно и въ Императорскихъ дворцахъ и устраиваемыхъ Дирекциею концертахъ, если въ томъ будеть предстоять надобность. Г. Алчевский не имеетъ права петь въ публике безъ особаго разрешения г. Директора, за неисполнение сего артистъ подвергается вычету изъ жалованья въ размере тысячи рублей…»; «Г. Алчевский обязывается разучить всякую присланную ему роль въ продолжение отъ одной до трехъ недель, смотря по величине роли. Время, необходимое для разучения роли, определяется Дирекциею, на что артистъ не имеетъ права возражать. За неприготовление партии къ назначенному сроку артистъ подвергается штрафу в размере 500 руб…»; «Артистъ не имеетъ права отлучаться за город даже на одинъ день безь письменнаго разрешения Дирекции; за нарушение сего правила артистъ штрафуется в размере 500 руб.»; «Артистъ должен быть всегда въ готовности исполнять распоряжения Дирекции, даже когда не будетъ занять въ объявленномъ представлении, и на случай внезапной перемены спектакля онъ обязан, отлучаясь из дому, оставлять записку, по которой его можно отыскать. В случае отмены спектакля по неисполнению сего правила артистъ подвергается штрафу в размере 500 руб.»…

К примеру, музей располагает многочисленными записками-прошениями Ивана Алексеевича разрешить ему выехать в такой-то город на такой-то период, о выдаче свидетельства на проживании там-то. А также прошение выехать в 1902-м году в отпуск за границу с 20 февраля по 20 августа для усовершенствования в пении. Дирекция Императорских Театров по этому поводу обратилась к министру Императорского Двора с рапортом: «Имею честь испрашивать разрешения Вашего Высокопревосходительства на выдачу артисту-певцу русской оперы Алчевскому, въ виду получаемаго имъ крайне ограниченного содержания (2.400 руб. в год) и хорошихъ голосовыхъ средствъ – одной тысячи руб. на поездку за границу для усовершенствования в пении, съ отнесениемъ сего расхода на бюджеты на содержание русской оперной труппы». Прошение, по всей вероятности, было удовлетворено, поскольку 12 февраля Алчевским было написано прошение (в наше время это было бы заявление); «Имею честь покорнейше просить Контору уволить меня в отпускъ за границу съ 20-го февраля по 20-е августа 1902 г.», на котором режиссер театра начертал резолюцию: «Препятствий к отпуску не имеется».

Гордость матери

В 1914 г. (у Ивана Алчевского в это время был контракт с дирекцией Парижской оперы) Христина Даниловна пишет Юлии Федоровне Абазе (с которой была дружна), певице-любительнице, жене десятого министра финансов России Александра Агеевича Абазы.

14 января

Дорогая Юлия Федоровна!

Сегодня мне хочется поделиться съ Вами двумя, какъ кажется мне, интересными эпизодами изъ жизни Вани въ Алжире. Очень буду рада, если они доставять Вамъ хоть маленькое удовольствие.

Недавно Ваня былъ приглашенъ на гастроли вь Алжиръ, какъ Вамь из­вестно, где имелъ колоссальный успехъ. На другой день после «Гугенотъ» первый богачь Алжира явился къ нему въ гостиницу съ визитомъ и выразивши свои восторги по поводу его пения, схазалъ: «Вы не должны оставаться здесь! Я беру Васъ и Ваши вещи на свой автомобиль и везу Васъ въ свой сказочный замокъ XVI столетия, где Вы будете какъ въ раю!». И действительно Ване все время казалось, что онъ попалъ въ волшебное царство. Онъ прислалъ нам фотографии этого замка. Действительно нечто волшебное!.. Богачъ просилъ его передать въ письме, что онъ низко кланяется мне, какъ женщине. давшей миру такого гениальнаго сына!..

Другой эпизодъ не менее интересенъ: передъ отъездомъ Ивана къ нему явился Городской Мэръ, человекъ очень образованный, изучающий чужия страны, и после выражения восторговъ по поводу его таланта сказал: «Прослушавши Ваше пение много разъ, я решилъ, что Вы человекъ высокой культуры и гуманности. Вотъ почему я решаюсь обратиться къ Вамъ съ просьбой дать концерты в пользу нашихъ народныхъ школъ и вечернихъ классовъ для взрослыхъ, которые организованы мною и въ которыхъ я преподаю». Иванъ выразилъ полное сочувствие къ этому делу и разсказаль, какъ въ дни юности онъ мечтал быть народнымъ учителемъ.

Затемъ Мэръ сказалъ: «Если позволите, то я предпошлю Вашему пению русскихъ песенъ лекцию о России, о Васъ, о русской музыке, которую я ставлю такъ высоко и такъ люблю!».

Мэръ прочелъ лекцию блестяще и когда дошелъ до вопроса о народномъ образовании въ России, совершенно неожиданно для Ивана заговорилъ обо мне. Ваня чуть не расплакался отъ этой неожиданности и отъ того, какое огромное значение придавалъ онъ моей работе.

И вот когда Иван показался на сцене, сель за рояль и наэлектризованный всемъ предыдущимъ началъ петь съ особенным чувствомъ русския и украинския песни, въ большомъ зале, биткомъ набитомъ публикой стоялъ стонъ восторговъ и восхищения!

Таковы были его последний впечатления въ Алжире. Когда онъ возвратился въ Марсель, онъ сталь тщательно готовиться къ «Парсифалю», котораго долженъ былъ петь въ первый разъ. и сбрилъ для этой роли даже усы, которыми так дорожилъ. Парсифаль прошелъ блистательно, о чемъ мне пишеть М-mеDucass на 4-хъ страницахъ.

Копию съ этого письма, Юлия Федоровна, я пришлю Вамъ на дняхъ.

Искренно преданная Вамъ Х.А.

26 апреля 1914 г.

Дорогая Юлия Федоровна!

Когда то Вы напишите мне, что здоровье Ваше совершенно восстановилось? Я так жажду этого! И тогда-то я успокоюсь на этотъ счетъ!.. Какъ мне грустно, что я не имею человека, который снялъ бы точную копию с чуднаго письма madave Дю-Кассъ. Есть барышни, знающия французский языкъ, но у нихъ такие убийственные почерки, что Вы не въ силахъ будете прочесть…

Сию минуту мой милый секретарь – молодая барышня, пишущая мне по-русски, подала мне надежду, что её подруга, бывшая въ Петербурге на французскихъ курсахъ и обладающая четкимъ почеркомъ, перепишетъ письмо М-те Дю-Кассъ, и тогда я тотчасъ вышлю Вамъ его. Ахъ, какъ я радуюсь этой надежде, а пока скажу Вам несколько словъ по-русски; генеральная репетиция прошла восхитительно, на ней присутствовали музыканты, артисты и вся знать Парижа, и все признали Ваню великимъ художникомъ и артистомъ. Опера эта называется «Шемо» или «Семо».

Они называютъ ее то такъ, то иначе. Ее написали два выдающихся человека – одинъ из нихъ композитор, другой – поэт. Пресса отзывается о ней съ восторгомъ, точно так же какъ и о Ване. Дай Богъ, чтобы представление было так же удачно! Съ волнениемъ жду новыхъ известий…

Герой – хромой и горбатый, и ему вырываютъ глаза на сцене. Драма эта потрясаетъ до глубины души, и многие плакали на репетиции. «Scemо» считается злымъ колдуномъ, и его все боятся и преследуют. Одна только первая красавица въ селе страстно любить все его душевный качества и понимает, что это чудный человекъ… Героиню поетъ чудная певица Yvonne  Са11е. Обстановка поэтическая, удивительная! Дирижирует самъ Месаже.

Ваня здоровъ, голосъ звучит пре­красно! И все-таки я страшно волнуюсь.

Искренне преданная Вамъ Х.А.

Фирманъ Эмира Бухары благородной

Переводъ.

Въ виду узъ дружбы и согласия, связывающихъ Бухару съ могущественнымъ Российско-Императорскимъ Правительствомъ на благо и спокойствие народов, пожаловали Мы Артисту Императорскихъ театровъ Алчевскому Бухарский орденъ Золотой Звезды третьей степени, дабы он, украсивъ имъ грудь свою, пребывалъ къ намъ доброжелательнымъ. (Печать).

Эмиръ Сеидъ-Алимъ

Российско-Императорское Политическое Агентство въ Бухаре симъ удостоверяетъ подлинность фирмана и печати Его Высочества Эмира Бухарского.

Г. Новая Бухара, февраля 17 дня 1917 года.

Политический агенть (подпись)

Мы не знаем, успел ли Иван Алексеевич получить и поносить орден, украсив им грудь свою. 11 апреля 1917 г. когда он давал последний концерт в Баку, ему стало плохо. Он даже не вышел на поклон. После двухнедельных мук – 26 апреля – Иван Алчевский скончался от менингита. Тело его было перевезено в Харьков.

В харьковских газетах среди театральных афиш вышло объявление; Мать, братья и сестры извещаютъ, что выносъ тела почившего Ивана Алексеевича Алчевского последует съ вокзала Южныхъ дорогъ в часовню при Мироносицкой церкви въ среду. 10-го мая, въ 11 ч. утра. Заупокойная литургия и панихида – въ пятницу. 12-го. после чего состоится погребение на городском кладбище. Начало литургии въ 9 ч. утра».

Прах Ивана Алексеевича по воле родных был похоронен рядом с могилой отца. Племянница певца Наталья Николаевна Алчевская-Викул вспоминала: «За гробом шли многие представители интеллигенции, ученицы Воскресной школы Христины Даниловны, работницы, бывшие воспи­танницы школы, всех возрастов и всех трудных профессий, которые и были доступны в то время женщинам, выучившимся читать взрослыми, часто пожилыми. Когда траурная процессия вышла на Пушкинскую улицу, из рядов работниц настойчиво зазвучали требования повернуть на Мироносицкий переулок к усадьбе Алчевских, к хорошо им известному месту, где находился бюст Т. Г. Шевченко. Это посмертное прощание певца-патриота с великим Кобзарем было весьма символично». Когда его тело опускали в могилу, над ним все время, не смолкая, пел соловей.

Вечная ему память!

Наш корр., На фото: Иван Алчевский в разные годы жизни, в разных ролях; копии архивных документов.

Иван Алчевский – солист императорских театров  // За металл. – 2009. – 26 ноября. – С. 4.