«Неизвестный» художник

         Недавно мне позвонили незнакомые из Харькова и, зная мой интерес к А. К. Алчевскому, поделились радостной новостью, что у них в городе установлен ему памятник, но вот кто автор скульптуры, им неизвестно. Для меня это, конечно, не было загадкой. Я хорошо знаком с автором памятника скульптором и художником Виктором Андреевичем Стрельниковым, много лет проработавшим в бюро эстетики Алчевского меткомбината и возглавлявшим скульптурную мастерскую. Но просмотрев различные публикации об открытии такого же памятника в Алчевске, копия которого установлена и возле проходной меткомбината, я с удивлением обнаружил, что фамилия автора нигде не упоминается. Трудно найти объяснение столь странной забывчивости. Вспомнилась и легенда о Микеланджело. Когда он сделал из мрамора свою знаменитую Пьету (богоматерь, оплакивающую Христа, лежащего у нее на коленях), то, смешавшись с толпой, пришел в храм, где она была установлена, чтобы услышать, что люди будут говорить о его произведении, которому он отдал дни и ночи труда и душевных переживаний. Но собравшиеся в храме, восхищаясь его творением, приписывали Пьету совсем другим скульпторам, называя самые разные имена. Ведь в то время не принято было подписывать свои произведения, изображающие священные сюжеты (традиция эта сохранилась и у нас в иконописи). Возмущенный Микеланджело ночью пробрался в храм и при свете факела на тонкой ленточке, поддерживающей хитон богоматери, высек: «Микеланджело Буанаротти Флорентиец создал»…

Так гласит легенда, описанная в романе Ирвинга Стоуна «Муки и радости».

Приехав в Алчевск, я позвонил Виктору Андреевичу и договорился о встрече. Кроме всего прочего, меня интересовали его воспоминания о художниках, с которыми ему приходилось встречаться и работать в 50-60-е годы. Хотелось сохранить память о них, а как оказалось, спросить было уже не у кого. Да и сам Виктор Андреевич отметил недавно, 1 сентября, свое 75-летие. До этого я успел побывать в скульптурной мастерской меткомбината, где он работал, и выпросить оставленные им старые этюды, наброски, рисунки и самое дорогое для меня – небольшой бюст А. К. Алчевского, служивший ему моделью для памятника, не зная еще, как отнесется к этому сам автор. Но Виктор Андреевич щедро благословил мое собирательство, подарив еще три десятка рисунков, а на мой вопрос: «Не жалко ли?» – махнул рукой, мол, еще нарисую. И, судя по датам на рисунках, это было правдой, он продолжал рисовать, наверное, каждый день… уже полгода не поднимаясь с постели.

Дверь мне открыл его младший сын Александр и проводил в комнату, служившую и залом, и спальней, и мастерской. Виктор Андреевич лежал на диване, обложенный книгами, папками с рисунками и стоящими рядом этюдами и картинами. Только костыли в углу напоминали о том, что художник не просто отдыхает. Случайная травма бедра и неправильно сделанная операция на ноге приковали его к постели. Эту грустную картину дополняло то, что в соседней комнате также неподвижно лежала его красавица жена, всегда служившая ему моделью и не потерявшая своего очарования, несмотря на болезнь и годы. Все заботы по дому были на младшем сыне и невестке, а старший сын Виктор, с которым я дружил в молодости, умер не так давно, не успев отметить свой полувековой юбилей.

Но Виктор Андреевич, несмотря на свое сложное положение, продолжал рисовать пейзажи и картины для продажи, на которые иногда находились покупатели, поддерживая этим свою семью. Сохранив, на удивление, жизнелюбие, бодрость духа, веселый характер с присущим ему юмором, щедро расточал свой талант в рисунках на библейские и другие темы.

Он с удовольствием рассказывал о людях, с которыми свела его судьба и которые оставили в памяти теплые воспоминания, – художниках Дмитрии Леусе, Алексее Тыркалове, Вадиме Коробове. С Коробовым, который перебрался из Алчевска в областной центр еще в начале 70-х годов и был секретарем областной организации Союза художников, Виктор Андреевич учился в Луганском художественном училище, и они вместе жили на квартире «у тети Фроси», о чем он говорил с теплотой и улыбкой. Мне это было, конечно, интересно, поскольку с Вадимом Федоровичем я собирался встретиться на другой день, о чем уже заранее договорился по телефону, и Виктор Андреевич просил передать ему привет и самые лучшие пожелания. Забегая вперед, добавлю, что, когда я потом при встрече показал Коробову несколько его рисунков, привезенных с собой, он долго и внимательно их рассматривал (было видно, что они ему нравятся) и рассказал, что в училище Стрельников был для него примером. Он пел отрывки из арий, занимался спортом и очень много работал.

О себе Виктор Андреевич рассказывал немного, но и эти скупые сведения были, конечно, мало кому известны. Родился он в 1931 году. Семья тогда жила в станице Лабинской на Кубани. Его дед, Василий Карпович, был из кубанских казаков, пользовался авторитетом среди односельчан, имел три «Георгия», был запевалой в армии и, по семейной легенде, за руку здоровался с царем. Он отличался могучим телосложением, все делал своими руками, посадил сад и построил большой дом; который потом пришлось бросить. В 1935 году, когда Виктору Андреевичу было три года, семья переехала в Донбасс в поисках лучших заработков. Отец его, Андрей Васильевич (1909-1987), был автослесарем и мог на слух определить любую поломку в машине. К нему часто обращались за помощью руководители города, когда он работал слесарем на заводе в Алчевске. Но до войны они обосновались в Штеровке. Потом эвакуация, опять Лабинск. Отец был на фронте, а все заботы легли на плечи матери Евдокии Васильевны, в девичестве Сафоновой (1911 -1987).

Рисовать он начал еще в детстве. Сначала просто поздравления близким к праздникам. И, видимо, интерес к этому был от дяди, брата отца – Анатолия, который писал масляными красками. Запомнился его пейзаж с избушкой под снегом. Тогда его удивляли большие мазки на картине, и он не мог понять, зачем положено столько краски. После войны, в 1947 году, поступил в Луганское художественное училище. Учился на живописном отделении. Сохранилась выпускная фотография, на которой все преподаватели и студенты вместе с директором Х. Д. Чалым, а Виктор Андреевич, уж не знаю, случайно ли, в самом центре.

После третьего курса его забрали в армию, потом он перешел на скульптурное отделение, что определило многое в его жизни. В 1956 году, окончив училище, с красавицей женой Юлей он вернулся в Алчевск. Тогда же родился и старший сын Виктор. Работал художником и скульптором в «Отделстрое». Всегда активный в общественной жизни, он как-то выступил на собрании. Его пригласили работать в горком комсомола. Забрал его туда, как вспоминает Виктор Андреевич, первый секретарь горкома партии И. А. Беседин, знаменитый Беседин, который гремел тогда на всю Украину. Работал в отделе пропаганды и был начальником комсомольского штаба на строительстве доменной печи – «Домны мира», потом на коксовых батареях №№ 9, 10 и 11. А в 1961 году, когда район отделили от города, первый секретарь райкома партии Ю. В. Князев, который до этого был вторым секретарем обкома комсомола и хорошо его знал, приехав за ним на «Волге», отвез к зданию будущего райкома и сказал: «Вот это райком, будем его делать!». Здесь он проработал 12 лет, потом 5 лет заведующим районного отдела культуры. Все это время, занимаясь различной общественной и организационной работой, он продолжал рисовать и в начале 80-х годов сделал свою персональную выставку в Алчевске. Тогда он уже работал в заводском бюро эстетики, выполняя различные скульптурные заказы – «Слияние Невы с Волховом» для копрового цеха, бюсты, барельефы и многое другое. А когда был объявлен конкурс на памятник Алчевскому, он с интересом взялся за работу – и его проект оказался лучшим.

Юрий Белов

Наверное, теперь, проходя возле памятника А. К. Алчевскому, вы будете больше знать о его авторе. И нет необходимости приходить ночью с факелом, как 500 лет назад, и высекать на постаменте, кто его создал.

Белов Ю. «Неизвестный» художник / Юрий Белов // Огни. – 2006. – № 46. – С. 4.