Ну вот, братишка, третий тост… за тебя…
(Использованы воспоминания воина спецназа Владимира Орленко)
Третий тост – сердце криком кричит-
то, былое, по-прежнему ранит.
Третий тост… Мужики, помолчим…
И еще раз всех наших помянем…
(Тротий тост – сердце криком кричит – то. былое, по-прежнему ранит.
Третий тост…
Мужики, помолчим…
Андрей Шкарин
В Белоруссии, в учебном центре Марьиной Горки, участники войны в Афганистане установили точную копию памятника, который был возведен на территории воинской части в Асадабаде.
На стеле – простреленные афганские горы, небо, солнце и летящий клин журавлиный.
В этом году к этому клину присоединилась душа солдата 344-го отдельного отряда спецназа Орленко Владимира Юрьевича.
Владимир проходил службу в рядах Советской Армии с осени 1983-го по лето 1986-го года. Начинал с «учебки» в Белоруссии… Мечтал освоить самую мирную профессию – повара, но после конфликта с сослуживцем был направлен служить в Марьину Горку, где в то время формировался 334-й отдельный отряд специального назначения. В отряд набирали только добровольцев из разных уголков Союза и «лихих залетчиков».
До 10-го января 1985-го шла непрерывная подготовка к отправке в Афганистан. Личный состав спал по шесть часов в сутки. Готовили технику и оружие.
Оттуда, уже в составе 334-го отдельного отряда спецназа, ребят перебросили в Туркестанский военный округ – в Ташкент, а после – в Термез. Далее сформированная моторизированная автоколонна выдвинулась в Афганистан.
«Особенно было страшно, когда заходили в Афганистан и когда оставалось пару месяцев до «дембеля». Это был первый наш путь в Афганистане и, наверное, самый длинный. Параллельно с движением уже несли службу, выполняли боевые задачи. Первые ранения, первая смерть – это все было во время дороги. В дальнейшем – через Мазари Шариф, Пули – Хумри, Кабул – отправились в конечную точку маршрута: в Асадабад (провинция Кунар), что почти на границе с Пакистаном. Очень тяжело проходил адаптационный период, тяжело привыкали к местной воде. Дизентерия в Афгане была обыденной болезнью. Довелось служить с лейтенантом Николаем Кузнецовым. Вместе с ним принимал участие в Мараварской операции, после которой он был посмертно представлен к званию Героя Советского Союза».
В госпитале
20 апреля 1985-го на основании разведданных была спланирована операция в Мараварском ущелье: надо было уничтожить душманский пост, с постоянным составом 10 человек. По плану, первая рота должна была прочесать кишлаки в ущелье, а две роты в горах слева и справа – их прикрывать. На экстренный случай, в поддержку пешему отряду, готовилась бронегруппа в составе восьми БМП и двух танков. Уходящих в сторону кишлака Нетав душманов первой заметила группа лейтенанта Кузнецова. Начав преследование и втянувшись в ущелье, авангард оторвался от групп прикрытия, попал в спланированную засаду и был окружен.
«Все происходило на моих глазах. «Духи» отрезали обе группы и начали расстреливать наших ребят. Никто не знал, что делать. В эфире была неразбериха, мы пытались помочь своим, но ничего не получалось – нас сильно обстреливали… Мы не смогли пробиться к ним…»
Во время боя Кузнецов оттащил в укрытие прапорщика Бахметова, раненного в руку, ногу и лицо (он остался жив), и вернулся к своим. Прикрывая отход бойцов, остался без патронов и, тяжело раненный, подорвал себя гранатой Ф-1. Тогда же семеро ребят, предпочтя смерть плену и истязаниям, взорвали себя штурмовой гранатой… В том неравном бою четыремстам душманам и спецназовцам из Пакистана противостояла группа из трех десятков советских воинов.
«Только на следующий день, совместно с группой поддержки, мы смогли соединиться с оставшимися в живых. И еще два дня под огнем выносили изуродованные тела товарищей. За свои потери «духи» мстили нашим погибшим и раненым бойцам. Иногда части тел находили по запаху. В их климате тела разлагаются быстрее… Я его поднимаю, а он мне в лицо выдыхает… Извини, больше не могу это вспоминать…»
Афганские моджахеды за действия в самых недоступных горных районах прозвали бойцов 344-го отряда «асадабадскими егерями». «Однажды, двигаясь колонной, были обстреляны с гор. Втягивание в бой грозило уничтожением колонны. Попытки заставить замолчать огневую точку успехов не дали. Я попросил командира дать возможность с БТРа попробовать погасить её. От моей короткой очереди огневая точка умолкла, только лохмотья разлетелись. Зачистку не делали, колонна продолжила движение. Командир подал меня в списки на награждение орденом, а комбат сказал: «Ты что, из Орленко героя хочешь сделать?..» Зато впоследствии доверили снайперскую винтовку».
«За время службы было и посещение местного детдома, ведь мы не просто служили, а исполняли интернациональный долг. Дарили детям скромные солдатские подарки – конфеты, но как-то все это было не то…
За период службы был дважды ранен, после последнего ранения был доставлен в медроту Джалалабада, потом – в Кабул, Ташкент, Ашхабад. Из Афганистана летели на «черном тюльпане». По краям борта самолета были расставлены цинковые гробы, они были застелены покрывалами, вот на них мы, раненые, и сидели. Когда в воздухе сообщили, что пересекли границу между Афганистаном и СССР мы радовались».
По возвращении из госпиталя домой его «догнала» правительственная награда, которую вручали в городском военкомате, – медаль «За боевые заслуги».
«ЗМ» уже писала о Владимире Орленко, но совсем немного по своей скромности об этом просил Володя. В этом году его жизнь скоропостижно оборвалась: видно, время, проведенное на той войне, сократило ее… Мы, сотрудники ЦЛАМа, всегда его будем помнить – как любящего отца, хорошего семьянина, человека, увлеченного жизнью, увлекающегося фотографией, работой по камню, работой по дому и, конечно, как воина-интернационалиста… Хотя все, знавшие Владимира, могут сказать, что создан он был для мирной жизни
Третий тост… Помолчим …
Третий тост… Мы все помним
Все в памяти свято…
Владислав Багринцев,
ведущий инженер ЦЛАМа
Багринцев В. Ну вот, братишка, третий тост… за тебя… / Владислав Багринцев // За металл. – 2013. – 21 февраля. – С. 3.