Они тоже сокрушали фашизм

В детстве у мальчишек моего поколения любимой игрой была игра в войну. Мы с упоением мастерили самодельные деревянные пистолеты и с восторженными воплями «ура!» бросались в атаку. Как правило, театром наших военных действий служили близлежащие балки, глубокими морщинами врезавшиеся в лицо донецкой степи. Нас оглушал звон медалей и ослеплял блеск боевых орденов, которые отцы наши надевали на праздник Победы. Война закончилась лет десять назад, поэтому назвать их, еще бравых молодцев, ветеранами язык не поворачивался. И только много лет спустя я отчетливо начал понимать, что война – это в первую очередь кровь и слезы, искалеченные судьбы, вдовы и сироты, это, наконец, Бухенвальд, Освенцим и Дахау, одним словом – огромное горе, а уж потом героизм, мужество, отвага, и что мальчишеская романтика и война – понятия крайне несовместимые. Потому что война — это не только герои-борцы, но и герои-мученики, которые, волею судеб оказавшись в лапах врага, в самом его логове, не потеряли чувства собственного достоинства и, как могли, продолжали бороться. Они были частью Армии, сокрушившей фашизм. И потому достойны того, чтобы называться солдатами Великой Победы, 60-летие которой через месяц будет расцвечено праздничным салютом.

Есть в истории боевой деятельности «Молодой гвардии» один яркий эпизод: в ночь с 5 на 6 декабря 1942 года молодогвардейцы Сергей Тюленин, Любовь Шевцова и Виктор Лукьянченко сжигают немецкую биржу труда и тем самым спасают более двух тысяч своих сверстников от насильственного вывоза на каторжные работы в Германию.

Почему я вспомнил об этой широко известной боевой операции молодогвардейцев? Видимо, потому, что, случись она двумя месяцами раньше, возможно, в списках участников краснодонского подполья значились бы фамилии краснодонских девчат Марии Кузькиной и Марии Суньюпо. Внимательно изучаю биографии двух Марий и убеждаюсь, что я не так уж и далек от истины. И не только потому, что обе – ровесницы молодогвардейцев. Намного важнее внутренний духовный мир каждой из них, поразительно схожий с духовным миром того неповторимого поколения, из среды которого вышли краснодонские подпольщики.

Но судьба распорядилась иначе. В те дни, когда борьба «Молодой гвардии» только набирала силу, Мария Кузькина и ее ближайшая подруга были вывезены в Южную Германию. Подвиг, который они там совершат, не менее значителен и потому достоин того, чтобы рассказать о нем в этой публикации.

Вначале – краткая историческая справка. В июне 1944 года на стол начальника главного управления имперской безопасности Германии Вальтера Кальтенбруннера легло донесение, подписанное начальником мюнхенского гестапо штандартенфюрером СС Освальдом Шефером. В нем автор сообщал о деятельности мощной подпольной патриотической организации под названием Братское содружество военнопленных (БСВ), созданной в самом начале 1943 года в глубоком гитлеровском тылу советскими людьми из числа военнопленных и мирных граждан, насильственно вывезенных в Германию. Вскоре к участию в БСВ, распространившемуся на всю Южную Германию от Карлсруэ до Вены, примкнуло несколько сотен по-военному организованных патриотов.

Важнейшими пунктами программы БСВ были организация и вооружение всех находящихся в Германии военнопленных и иностранных рабочих, оказание помощи Красной Армии, а также английской и американской армиям в случае их вступления в Германию, осуществление всех видов саботажа на предприятиях военной промышленности, передача военной информации любого характера, устранение предателей, сохранение в своей среде безусловной дисциплины. К концу 1943 года деятельность БСВ достигла высшей точки. Однако вскоре гестаповцам удалось напасть на след этой организации. Следствие по делу Братского содружества военнопленных вел специально созданный отдел тайной полиции, которым как раз и руководил начальник мюнхенского гестапо штандартенфюрер СС Освальд Шефер. С его подачи главное управление имперской безопасности приказало казнить всех организаторов и активистов БСВ. В феврале и сентябре 1944 года на плацу концлагеря Дахау были расстреляны две большие группы советских подпольщиков. Одновременно в концлагере Аушвиц (Освенцим) сожжены в крематории руководительницы женской группы БСВ. Среди них – подруги Мария Кузькина и Мария Суньюпо.

Обе они родились в Краснодоне. Жили по соседству, учились в одной школе. Судя по характеру (Мария Кузькина была необыкновенно застенчивой девочкой, а ее подруга, наоборот, очень бойкой), верховодила в этом дуэте Мария Суньюпо, несмотря на то, что была на год младше (она родилась в 1924 году). Забегая вперед, скажу, что несколько лет спустя, когда обе окажутся в Германии, они поменяются ролями. Несомненным лидером Кузькина станет не только для подруги, но и для всего ее окружения, женской группы Братского содружества военнопленных, которую она возглавит.

22 октября 1942 года обе Марии вместе с группой девушек из Краснодона были вывезены в Южную Германию. Вначале их разъединили: Кузькина стала прислугой надменной и жестокой немецкой барыни, а Суньюпо мюнхенская биржа труда направила в лагерь принудительного труда при конденсаторном заводе Сименса. Однако антифашистское подполье вскоре вновь соединит и сблизит их. Из секретного донесения Шефера Кальтенбруннеру:

«4.6.1943 г. за большевистские интриги была арестована, затем передана в концентрационный лагерь Аушвиц восточная работница Валентина Бондаренко, род. 28.11.1923 г. в Штеровке. У нее было обнаружено письмо, из которого следовало, что среди используемых для работы в империи иностранцев существует тайная организация. Бондаренко заявила, что получила это письмо от неизвестного лица из Берлина, однако более подробных сведений она ни при каких обстоятельствах дать не пожелала.

Поскольку арестованную не удалось склонить к сколько-нибудь правдивому признанию, нужно было иным путем попытаться проникнуть в эту организацию. Прежде всего, соответствующие указания были даны агентам, находящимся в каждом из лагерей для иностранцев…».

Читая это донесение, я неожиданно поймал себя на мысли: а не та ли это Валентина Бондаренко, воспоминания которой о Марии Кузькиной хранятся в архивах музея «Молодая гвардия»? Ведь готовясь к публикации этого материала, я самым внимательным образом изучил имеющиеся в музее документы о Братском содружестве военнопленных, интерес к которому был вызван прежде всего участием в нем краснодонских девушек. К слову сказать, этих материалов достаточно много, но они разрознены. Объединить

их в единое целое, пролить свет на некоторую недосказанность позволили документы из архива мюнхенского гестапо, опубликованные в журнале «Новый мир» за июнь 1964 года. Так кто же такая Валентина Бондаренко и ее ли воспоминания о Марии Кузькиной хранятся в фондах краснодонского музея? В результате несложных исследований выяснил: да, несомненно, это она. Именно ее вовлекла в подполье Мария Кузькина. И не ошиблась в ней! Выдержать допросы в гестапо удавалось далеко не каждому. Связной БСВ Валентине Бондаренко повезет: она будет отправлена в Освенцим, откуда ее вызволит Советская Армия.

Из воспоминаний В. Бондаренко: «Вместе с тысячами советских девушек и юношей меня увезли в Германию. Я попала в домработницы к немецкому адвокату. Однажды на лестнице я встретила девушку. Она за руки вела двух немецких ребят и сердито ругала их по-русски. Я ее окликнула. Это была Нина Кравцова из Краснодона. Этой встрече мы необычайно обрадовались и с нетерпением ждали воскресенья, чтобы свободные 3-4 часа провести вместе с ней. С Ниной мы разыскали несколько лагерей наших советских людей, работающих на фабриках. Им жилось не лучше нашего, но там они были все вместе, и мы им завидовали. В одно из воскресений, когда часы, положенные для прогулок, уже истекли, я услышала звонок. Пошла открыть. На пороге стояла Нина с незнакомой девушкой. Это была Мария Кузькина. Девушки были необычайно возбуждены. Озираясь по сторонам, Мария в нескольких словах рассказала нам, что у Волги немцы потерпели крупнейшее поражение. Теперь нам с Ниной стало понятно странное поведение немцев: повсюду траур, театры, увеселительные учреждения закрыты, да все они ходили, как в воду опущенные.

Мария обещала рассказать больше, когда узнает меня лучше. Позже она сообщила нам с Ниной, что существует подпольная организация БСВ (Братское содружество военнопленных), которое борется против фашистов.

В следующий свой приезд она привезла нам программу БСВ, несколько листовок. «Ваша задача – переписывать эти документы, передавать их нашим людям, налаживать связь между лагерями», – сказала она.

Благодаря Марии жизнь для нас с Ниной преобразилась. Теперь мы знали, что мы должны делать. Мария как-то умела сразу расположить к себе. Это был такой человек, за которым, не раздумывая, последуешь всюду.

Особенно мне запомнился день, когда Мария передала нам листовки и Программу БСВ для переписки и распространения. Уже прощаясь с нами, она вдруг строго посмотрела на нас и сказала:

– А теперь вы можете идти и доложить обо мне гестапо. Но знайте, что вы выдадите только меня, а уж я ничего не скажу этим гадам.

Я уже не помню цвета ее глаз и смутно представляю себе черты ее лица, но как она произнесла эти слова, никогда не забуду. Ее глаза смотрели на нас с такой решимостью, и столько в них было силы и уверенности в правоте своего дела, что запомнились на всю жизнь.

И потом, на допросах в гестапо, я видела перед собой Марию той минуты. Это помогло мне не сказать правду этим гадам».

Как видно из секретного донесения Шефера Кальтенбруннеру, БСВ было не столько диверсионной организацией, ставившей перед собой задачу физического уничтожения фашистов (хотя и это не исключалось, особенно в отношении предателей), сколько подпольем, призванным поддерживать моральный дух советских людей, не по своей воле оказавшихся в гитлеровской Германии, помогать им выжить и не сломаться. И это в условиях жесточайшего террора было не менее, если не более важным. Тысячи советских военнопленных и восточных рабочих, прошедшие смертельную дорогу «дантова ада», во многом благодаря Братскому содружеству военнопленных вернулись в объятия родных и близких. Среди них была и краснодонка Нина Кравцова.

Из воспоминаний Н. Кравцовой:

«Жила она (М. Кузькина – Авт.) далеко от нас, работала в пекарне с французами. Однажды она сказала, что хочет придти ко мне. Моей хозяйки по вечерам не было дома, и мы назначили встречу. Французы, с которыми она работала, слушали сводки и рассказывали ей о положении на фронте. И тогда по вечерам, достав копирку, мы записывали все, что знала Мария, размножали и распространяли. Она давала мне готовые листовки и просила переписать.

Я познакомила ее с Валей Бондаренко, и с этих пор мы вдвоем стали получать задания от Марии. Мне было известно, что Мария является руководителем женской группы подпольной организации БСВ. По ее заданию мы собирали медикаменты для раненых. Переписывание листовок было основной нашей работой. Когда мы ходили за молоком, листовки оставляли на развалинах под камнями, где работали военнопленные. Утром они находили наши листовки…».

Трудно сказать, откуда Мария, эта в прошлом застенчивая девушка, черпала силы и мужество для опаснейшей борьбы, итогом которой, в случае провала, была только смерть. Ведь она четко осознавала, что ей, как руководителю женской группы БСВ, надеяться на какое-либо снисхождение было нечего. Но, встав на опасный путь, она уже не могла свернуть с этой дороги. Помимо листовок, сама Мария и ее соратницы добывали бинты и медикаменты, гражданскую одежду и документы для организации побега военнопленных из лагерей. А в момент восстания в Баварии, которое готовил штаб БСВ, куда входила и М. Кузькина, ее группа должна была стать своеобразным санитарным отрядом для оказания меди­цинской помощи раненым военнопленным.

Из секретного донесения Шефера Кальтенбруннеру:

«1.5.1943 г. Петрушель (советский военнопленный, один из руководителей БСВ, расстрелян 4 сентября 1944 г. в концлагере Дахау – Авт.) передал через проволочную ограду лагеря военнопленных на Шванзеештрассе восточной работнице Марии Кузькиной, род. 15.1.1923 г. в Краснодоне, ранее часто приходившей к лагерной ограде и тайно обменивавшейся с Петрушелем письмами, программу БСВ.

В приложенной к программе записке он призывал Кузькину действовать совместно с другими восточными рабочими в духе программы. Кузькина в тот час же поговорила с сопровождавшими ее восточными рабочими Иваном Пантелеевым… и Александром Тюриным (оба расстреляны 4 сентября 1944 г. в Дахау – Авт.) которые немедленно выразили свою готовность к сотрудничеству, о чем в тот же день она соообщила Петрушелю. Через несколько дней во время маскировочных работ в ботаническом саду Петрушель познакомился с восточным рабочим и бывшим капитаном Красной Армии Константином Яровым… Петрушель сообщил Ярову о существовании среди военнопленных тайной организации и потребовал создания боеспособной организации также и среди восточных рабочих. Яров должен был выяснить у Кузькиной, насколько уже продвинулась вперед организаторская деятельность. Он должен был также получить у Кузькиной программу этой организации. Позже Петрушель передал различные указания организации, основанной Яровым, Кузькиной, Пантелеевым, Тюриным и другими восточными рабочими…».

Как видно из этого документа, Мария Кузькина, помимо руководства женской группой БСВ, пользуясь доверием офицеров Советской Армии, активно участвует в привлечении в подпольную организацию новых членов. Прослеживается и её возможная связь с Карлом Цимметом – руководителем подпольной организации «Антинацистский немецкий народный фронт», созданной в августе 1943 г. немецкими антифашистами. Именно Карл Циммет, арестованный гестапо и затем освобожденный Советской Армией из Бранденбургской тюрьмы, впоследствии прольет свет на многие страницы героической деятельности Братского содружества военнопленных.

Из секретного донесения Шефера Кальтенбруннеру:

«Для того, чтобы сделать невозможным или затруднить раскрытие организации полицией… функционеры БСВ среди восточных рабочих должны были пользоваться только установленными подпольными кличками и под этими именами должны были быть известны рядовым членам организации. Установлено, что нижеследующие функционеры БСВ пользовались такими подпольными кличками:

1. Роман Петрушель: Федотов, Мученик, Знамёнов, Саша.
2. Иван Кононенко: Николай Костров, Минин.
3. Мария Кузькина: Чайка…».

И еще восемь фамилий и кличек советских патриотов. Замечу, что в секретном гестаповском донесении в «табеле о рангах» наша героиня названа четвертой. Учитывая знаменитый немецкий педантизм, можно убедиться, какую высокую роль играла двадцатилетняя Мария Кузькина в БСВ, деятельность которого попала в поле особого внимания самых высоких нацистских чинов, коими являлись Шефер и Кальтенбруннер. Несомненно, что о БСВ и его деятельности знал и сам Гитлер.

Из секретного донесения Шефера Кальтенбруннеру:

«Проведенные… допросы, обыски и очные ставки постепенно привели …к окончательному выяснению обстоятельств возникновения и размеров этой тайной организации, которая наверняка приобрела бы в ближайшем будущем опасные для германской империи размеры».

Комментарии, как говорится, излишни.

Трудно сражаться с врагом на оккупированной им территории. Но ведь все-таки это родная земля, где можно укрыться за каждым кустом, в каждом овражке и где первый встречный, если он по-настоящему свой, не донесет на тебя врагу. Другое дело – чужая территория, где опасаться надо даже фонарного столба и где может выдать даже выражение твоего лица. Не исключено, что именно массовость БСВ и явилась причиной провала этой патриотической организации. Да еще тайные агенты и осведомители, специально «подсаженные» подозревавшим всех и вся гестапо.

Из секретного донесения Шефера Кальтенбруннеру:

«Из лиц, которые при ликвидации БСВ были арестованы в районе действия мюнхенского полицейского управления, в настоящее время еще находятся в заключении:

а) русских военнопленных – 137,

б) восточных рабочих – 131,

в) восточных работниц – 19

Всего: 287 человек

Арестованные мужчины переданы в концлагерь Дахау, а 17 восточных работниц, которые являлись членами санитарной группы БСВ и активно действовали в интересах организации, направлены в женский концлагерь Аушвиц…».

К сожалению, документы не проливают свет на то, когда, где и при каких обстоятельствах были арестованы Мария Кузькина и ее подруга Суньюпо. О деятельности в БСВ последней тоже практически ничего не известно. Но то, что М. Суньюпо состояла в этой организации, несомненно. Свидетельством тому является факт ее казни в печи крематория в Освенциме вместе с 17 членами женской группы БСВ, возглавляемой М. Кузькиной. Это случилось 4 сентября 1944 года. 92 члена Братского содружества военнопленных из числа мужских его участников 4 сентября 1944 г. были расстреляны на плацу концлагер­я Дахау.

Вечная им память и слава!

У современных гаврошей другие игры, более практичные и потому, на мой взгляд, более жестокие что ли. Сегодня в редком случае можно увидеть пацанов, гоняющих мяч на пустыре, или девчонок, играющих в классики. Недавно спросил у группы старшеклассников, есть ли у кого-либо из них дома обыкновенные лыжи или коньки, непременный зимний атрибут каждого из нас, кто вышел из 50-х. Они только недоуменно пожали плечами. Да Бог с ними, с лыжами и мячами: какое время – такие и игры. Суть не в этом. Больнее то, что души современных мальчишек разъедает ржа непременной личной выгоды от всего, чем они увлекаются. И как результат, они с холодным равнодушием смотрят на боевые награды дедов и прадедов своих, порой пренебрежительно называя их блестящими побрякушками. Но ведь обвиняемый не может быть обвинителем. И в данном случае в роли обвиняемых должны выступать в первую очередь мы, взрослые. О каком святом отношении к боевым наградам может идти речь, если они стали предметом бессовестной купли-продажи, то есть средством наживы? Но можно ли наживаться на крови?

Впрочем, если когда-либо наши дети и внуки вернутся к игре в войну, то пусть это увлечение останется только игрой.

Анатолий Никитенко, музеи «Молодая гвардия».

Никитенко А. Они тоже сокрушали фашизм / Анатолий Никитенко // Ижица. – 2005. – 6 апреля. – С. 6.