Освобождение. Алчевск.

Повороты истории

(Из свидетельства очевидца Николая Николаевича Микулина)

8 декабря 1942 года 60 лет назад началось освобождение Украины от немецко-фашистских захватчиков. Ворошиловск находился в глубоком тылу, до населения не доходило никаких вестей с фронта. В городке шла глухая борьба за выживание, работы никакой, голод приблизился вплотную.

Горожане не знали, что немецкие войска были окружены под Сталинградом и впоследствии почти полностью ликвидированы. Чаша Марсовых весов склонилась в пользу Советской Армии, которая массированно наступала со стороны Сталинграда и выходила к Донцу. В войне произошел перелом.

В январе через Ворошиловск хлынули отступающие вражеские части. Сперва итальянцы, а потом и румыны: голодные и замерзшие, они останавливались в городе только на ночлег и, не задерживаясь, уходили на запад. Днем и ночью слышался скрип повозок, хаотичная поступь солдат. За румынами потянулись немцы. На хмурых лицах бывших победителей читалась обреченность.

Однажды холодной январской ночью яркий свет ударил в окно Колиного дома. Мальчик выбежал на улицу. Над городом, тарахтя мотором, летал наш «кукурузник» и сбрасывал осветительные ракеты. Покружив над железнодорожным вокзалом, начал его бомбить. Израсходовав боезапас, самолет улетел. «Кукурузники» стали регулярно наносить визиты, а однажды тяжелый бомбардировщик сбросил мощную бомбу на школьный спортзал в районе нынешнего ЦРМП-2. Были ли эти налеты успешны, Коля не знал: фашисты очень тщательно скрывали свои потери.

Пришел февраль. На востоке гудела канонада. Вдруг отдаленный мерный гул стал приближаться и сменился ожесточенной стрельбой на юго-западе. В чистом голубом небе Коля увидел тройки советских бомбардировщиков, идущих в этом направлении. На улице послышались крики: «Наша кавалерия прорвалась!». Немцы, находящиеся в городе, засуетились. Стала четко слышна вражеская артиллерия. Появившаяся стая фашистских самолетов устремилась в направлении Селезневки и, зависнув чуть правее шахты Сталина (шахта «Украина»), начала водить там свой хоровод смерти. Неожиданно взрывы прекратились, наступила какая-то неестественная тишина. Спустя пару дней женщины наладились ходить на поля за шахтой и приносить оттуда зимние шапки и рукавицы. Они рассказали, что там действительно воевала кавалерия, вот только тела павших походили на азиатов, да и форма на них была странная – с погонами (ворошиловцы еще не знали о том, что в Советской Армии были введены погоны).

Позже Николай Николаевич выяснил, что этот по сути героический прорыв осуществил кавалерийский корпус под командованием генерал-майора Борисова (одна из дивизий, входящая в его состав, сформирована из казахов и жителей Тувы). Пройдя по тылам немцев, корпус вышел на Чернухино, но был окружен и погиб в боях с превосходящими силами противника. В мемуарах Лелюшенко, командующего 3-й ударной армией, сказано, что действия корпуса подорвали оборону фашистов, удерживавших Ворошиловград, благодаря чему город и был освобожден. В 54-м году Николай Николаевич случайно познакомился в Ташкенте с летчиком Сорокиным, который лично доставлял депешу генерал-майору Борисову от командующего Лелюшенко. После того как корпус зашел за линию фронта, связь с ним была утеряна, оставался единственный способ передать приказ кавалеристам – послать пилота. Сорокин вспомнил, как Борисов, прочитав депешу, поднял на него обезумевшие глаза и, понимая безысходность своего положения, холодно сказал: «У меня совершенно нет боеприпасов. Мы погибаем».

Судьба самого Борисова весьма туманна, но в книге Волкогонова «Триумф и трагедия» его фамилия упоминается в списках попавших в плен генералов. А в буклете, посвященном этому корпусу, указывается, что перед тем как немцы окончательно завершили его ликвидацию, генерал-майор был тяжело ранен.

Отступающие немецкие войска начали задерживаться в Ворошиловске, сперва на квартиры становились пехотинцы, по большей части молодежь призывного возраста, после них в городе базировалась танковая часть СС «Мертвая голова». А поскольку и те и другие размещались на Новой колонии, Коля имел прекрасную возможность для «знакомства».

Однажды его с друзьями поймали танкисты, затянутые в черную униформу, на которой красовались черепа, и отвели их во двор, где стоял немецкий танк с оторванной башней. Мальчишек заставили вычищать кабину от мозгов, перемешанных с рыжими волосами…

В начале марта часть подняли по тревоге и перебросили к Донцу, который пытались форсировать советские войска. Из боя фашисты привезли наше противотанковое ружье и решили его испытать. Каково же было их удивление, когда оно не поломалось даже после того, как по нему проехал танк.

В это же время нацисты начали взрывать мартеновские печи. Коля наблюдал, как массивные, высокие трубы, немного постояв после взрыва, беспомощно падали на землю, поднимая тучи пыли. Одновременно бригады наших пленных проводили демонтаж внутризаводских путей. По-видимому, уже тогда солдаты вермахта планировали отступление и на прощанье решили приложить все усилия, чтобы завод нельзя было восстановить в короткие сроки. Вскоре «мертвые головы» покинули город, выехав в харьковском направлении, где наша армия перешла в наступление. Линия фронта приблизилась к Ворошиловску и закрепилась у села Черкасское. В июле 1943-го оккупанты решили вывезти всех ранее зарегистрированных коммунистов из города. Коля видел, как их вместе с женами и детьми собрали на улице Менжинского в большую колонну и повели на станцию, где погрузили в вагоны. Судьба этих людей сложилась по-разному: одни попали на работы в Германию и позже вернулись, другие оказались в концлагерях, о третьих до сих пор ничего неизвестно.

Лето 1943 года. В городе голод. Чтобы хоть как-то разжиться едой, люди добивались пропусков на побережье Азовского моря, где посредством нехитрого обмена доставали овощи и фрукты. Челноки привозили и новости, они увлеченно рассказывали, что Ясиноватая, Волноваха, Бердянск усиленно бомбит наша авиация, а значит наступление не за горами; И фашисты, прекрасно это осознавая, начали создавать за Васильевкой оборонительный пояс. Многие горожане шли на эти работы охотно: ведь там можно было получить еду. Вместе с другими под присмотром жандармов трудился и Коля. Помимо противотанковых рвов, возводилась система дзотов от нынешнего завода ЖБИ до 1-го Орлового пруда. Работы шли до начала августа и затем остановились. Через Ворошиловск к Паркоммуне стали проходить группы вражеских танков и самоходок, тогда Коля впервые увидел мощные «фердинанды». По городу поползли упорные слухи о наступлении Красной Армии, вполголоса говорили о ведущихся тяжелых боях. Во время прохождения одной из таких колонн Коля услышал шум приближающейся авиации. Он тут же взобрался на крышу своего дома. Танковая колонна была уже в районе села Петровки (а там дорога поднималась на бугор), когда шесть советских штурмовиков под прикрытием истребителей налетели на нее, как коршуны на цыплят. На бреющем полете они начали методично бомбить нацистов, заходя на новый круг, штурмовики разворачивались прямо над головой Коли. Самолеты улетели лишь после того, как израсходовали весь боезапас. О том, что фашисты понесли серьезные потери, можно было судить по большому числу тяжелораненых, которых после налета доставили в 7-ю школу, переоборудованную под госпиталь (нынешняя 3-я школа). Многие солдаты нашли там вечный покой и были похоронены невдалеке от госпиталя на месте расположения сегодняшнего сквера имени Ленинского комсомола.

Утром 1-го сентября Коля с двумя друзьями вышел на еще сонные и пустынные улочки Новой колонии. Было на удивление спокойно: не слышно ни выстрелов, ни взрывов, все вокруг как будто замерло, только какой-то неприятный запах повис в воздухе. Чем ближе мальчики подходили к пожарной охране, тем сильнее он становился. Справа от пропускных ворот находилась немецкая тюрьма. Двор возле нее захватчики не успели загородить шлакоблоками. Прямо посередине была яма, облицованная шлакоблоком, из которого вилась струйка синего дыма. Там на дне лежали обгоревшие человеческие тела. Коля одним из первых увидел эту страшную картину зверской расправы фашистов над заключенными. Тюрьма опустела. Зайдя внутрь, мальчики прошли по открытым камерам. На лавках, служивших для несчастных постелями, еще лежали остатки жалкого пайка. На стенах были выцарапаны какие-то надписи, которые едва освещал слабый свет, проникающий в эти холодные клетушки из маленьких, не загороженных кирпичами оконных проемов. Внизу под лестницей Коля обнаружил одно из орудий пыток – метровую плеть из автомобильной покрышки, обмотанную на концах проволокой. Осмотрев все помещения, ребята поспешили покинуть это страшное место. Подходя к отделу техники безопасности, друзья наткнулись на труп немецкого солдата – он был без сапог и мундира, рядом валялась пустая бутылка.

В тот же день мимо Новой колонии, за шлаковую гору непрерывным потоком уходили под конвоем полевой жандармерии жители Васильевки, груженные домашним скарбом. По-видимому, оккупанты планировали дать бой наступавшим красноармейцам, закрепившись именно в поселке. Жандармы довели население до станции Мануиловка и там бросили: сами спасались.

На Ворошиловск спустилась беспокойная ночь. До самого рассвета тишину нарушала выстрелами одинокая немецкая пушка. Город был освобожден без тяжелых боев. Повторялся сценарий лета 1942-го. Вражеская группировка, базировавшаяся близ Ворошиловграда, отступала по тем причинам, которые в свое время заставили Красную Армию покинуть Донбасс. Фашистам грозило окружение. Советские войска, прорвав Миус – фронт, выходили к Донцу. С севера форсируя Донец, они подходили к Краматорску, Славянску.

Поэтому полный состав комендатуры и другие нацистские учреждения эвакуировались из Ворошиловска заблаговременно, и на утро 2-го сентября в городе осталась лишь одна машина с саперами. Они уже взорвали продовольственный склад, и когда начали минировать склад боеприпасов, со стороны клуба химиков послышались редкие выстрелы. Недолго думая, бравые солдаты бросили свое занятие и умчались. Стрельба прекратилась, и на плотинах Больничного и Школьного прудов появились редкие цепи красноармейцев. Радостная ребятня бросилась к ним навстречу. Когда солдаты вышли на улицу Микояна, их тут же окружили горожане, целовали, обнимали, совали в руки лепешки, всякую снедь. По виду воины походили на кавказцев, были густо увешаны оружием, небриты, форма висела на них мешками. Командовал этим передовым подразделением сержант – бравый русский парень в трофейных сапогах. Он с благодарностью принял угощение и уверенно сказал: «Ну, все, теперь до Бёрлина дойдем!»

Коля ему сразу поверил. И, как будто подтверждая слова сержанта, подразделение двинуло дальше. А улицы заполнились столь долгожданными нашими солдатами. Тут же посылались вопросы. Два офицера, по-видимому, политруки, рассказывали фронтовые новости. Ворошиловцы узнали, что Италия вышла из войны, что советские войска прорвали Миус-фронт и совершают успешное наступление на город Сталино (Донецк). Коля смотрел на этих людей, солдат и офицеров, и видел в них какую-то могучую, необъяснимую силу. Он видел в них народ, чья несокрушимая воля смяла, а затем и уничтожила мощнейшую военную машину нацизма. До окончательной победы оставалось два неполных года…

2-го сентября наш город освободила от немецко-фашистских захватчиков 351-я мотострелковая дивизия, открыв новую страницу в его истории.

Подготовил Иван Высоцкий

Огни. 0 2002. – № 52. – 12 декабря. – С. 1, 3.