Сентябрь 43-го:
«Теперь до Берлина дойдем»
Стояли последние дни августа, но жара не отступала. Солнце в полдень припекало по – июльски, а из-под колес крытых грузовиков, на которых немцы спешно покидали Ворошиловск, взметались тучи горячей пыли. Вокруг городка сухо шуршали кукурузные поля, а дальше – за горизонтом – но все ближе и ближе слышалась канонада жарких боев. Это советские части крушили немцев на земле героев – молодогвардейцев – в районе Ровеньков, Краснодона и взламывали легендарный Миус- фронт. Там захватчики сопротивлялись ожесточенно. От нас же – просто бежали.
В последние дни августа – 30-го -31 -го в Ворошиловске осталась только команда саперов – немцы и полевая немецкая жандармерия – наши земляки.
Первые должны были взорвать стратегически важные объекты – продовольственные склады и склады боеприпасов; вторые заживо сожгли арестантов, находившихся на тот момент в немецкой тюрьме – 83 человека.
В городе царил ажиотаж – перед тем, как взрывать продовольственные склады, немцы раздавали продукты населению. Возле нынешнего магазина № 10 хранились туши мяса, консервы, бочки с маслом. В здании бывшей бани, что на ул. им. Кирова был хлебный склад (сама хлебопекарня находилась на Васильевке – там и сегодня можно увидеть останки этого кирпичного здания). На месте нынешнего отдела главного энергетика был огромный склад зерна и прочей сельхозпродукции, которую взимали немцы с жителей окрестных сел в качестве продналога.
Оккупанты планировали быстренько раздать продукты, а после взорвать пустые склады. Но не учли нашего менталитета. Упорядочить раздачу пайков не удалось. Оголодавшему народу не страшны были немецкие автоматы и пальба в воздух – люди брали склады штурмом. Тем не менее, несколько складов немцы взорвали – бабахало не слишком: закрома по большей части находились под землей.
А вот в Новой колонии ожидался нешуточный фейерверк: немцы намеривались взорвать склад боеприпасов. Там хранился порох – в виде длинных макарон, бикфордовы шнуры, снаряды без взрывателей… Но в это время совсем невдалеке послышался сухой треск пулеметов. Саперы не стали испытывать судьбу – прыгнули в машину и укатили.
Второго сентября город был пуст и тих. Он замер в ожидании. Недолгая утренняя прохлада уже успела смениться духотой и зноем, когда в кукурузных полях появились редкие цепи солдат. «Наши!» Во мгновение ока весть облетела городок. На улицы высыпали женщины и ребятня.
За первой цепью появилась вторая. Мальчишки лихо подхватили и покатили пулемет – максим. Женщины бросились к уставшим грязным солдатам. Впрочем, быстро оказалось, что бойцы были не столько грязны, сколько – смуглокожи. Первый вошедший в город отряд полностью состоял из лиц… а черт его знает какой национальности – то ли армяне, то ли таджики, то ли азербайджанцы… Кого это интересовало? Главное – наши!
Солдаты покачивались от усталости. Гимнастерки на них добела выцвели на солнце и еще больше подчеркивали смуглость лиц.
Мальчишки с удивлением разглядывали погоны (когда Ворошиловск в последний раз видел наших солдат – почти полтора года назад – в Советской армии погоны еще не ввели). А женщины целовали и обнимали бойцов. Когда первая волна восторга схлынула, наши землячки бросились обратно в свои дома и возвратились с полученными давеча у немцев хлебом, маслом, консервами. Ловко на ходу делали бутерброды, раздавали бойцам и приговаривали: «Ешьте, миленькие, ешьте». Те ели, поставив автоматы и даже не присаживаясь, жадно впивались зубами в хлеб.
Только командир деловито достал из полевой сумки газету, аккуратно завернул в нее бутерброд и бережно засунул его в сумку. А женщины, окружив солдат, все спрашивали:
– Вы теперь не уйдете?
– Нет. Теперь мы до самого Берлина дойдем!
И продолжали жевать. ‘
– А ну, стройся, – скомандовал командир. И никакой реакции.
– Стройся! – повторил он, начиная выходить из себя. Солдаты продолжали торопливо есть. Тогда командир выбил бутерброды из рук, недоеденный хлеб полетел в пыль.
– Вперед!
Смуглые бойцы медленно, кажется, еле переставляя ноги, побрели за шлаковую гору в район Кипучей, Мануиловки, Боронской…
На следующий же день Ворошиловск был полон нашими войсками. Сразу же приступили к работе военная комендатура, горком партии, редакция газеты «Большевистский шлях», 10-я школа (располагавшаяся в нынешнем здании отдела главного механика).
3-го-4-го сентября стали поднимать из ямы тела сожженных. Переносили их на площадь Карла Маркса – именно туда, где сейчас стоит мемориальный комплекс. Там уже стояли наспех сделанные гробы.
Хоронили казненных торжественно в братской могиле. Рядом сделали трибуну – на нее поднимались руководители города, военные. Первый секретарь горкома партии Локтионов не смог сдержать слез. Но заканчивались все выступления традиционно жестко: «Мы за вас отомстим. Смерть немецким оккупантам!» Звучал военный оркестр. Жители города прощались с земляками, каждый подходил к могиле и бросал горсть земли. И хотя яма была вырыта огромная, лопаты почти не понадобились – ворошиловцы руками насыпали могильный холм над прахом земляков. Так и стоял он почти два десятка лет, пока не был сделан мемориальный комплекс.
А город зализывал раны и начинал мирную жизнь, в которую впрочем, нет-нет и долетали отзвуки войны. То на заводе поймали двух истощенных грязных немцев – прятались в какой-то трубе. Рады – радешеньки были выйти на свет божий. То мальчишки в школу автомат притащили и давай палить в воздух. Тут же примчался патруль из военной комендатуры.
А еще – разгулялся бандитизм. В первые послевоенные месяцы в городе было несколько умышленных и потрясающих по своей жестокости убийств и грабежей…
А впереди было еще полтора года войны. Но бойцы не обманули. Дошли до Берлина. Жаль, что не все…
Вечная слава воинам-освободителям!
Вечная память павшим!
О. Неделина
Неделя. – 2006. – № 25. – 8 сентября. – С. 24.