Челябинцы: неизвестные подвиги
Псковские мы
О «челябинцах» – легендарном восстановительном отряде в семь с лишним сотен человек, которые глубокой осенью 1943-го года прибыли на руины Ворошиловского металлургического завода – написано много. К сожалению, некоторые факты – случайно ли, нарочно – до сих пор остаются неизвестными, а имена подлинных героев – забытыми.
Первая историческая неточность кроется в самом названии «челябинцы» – уроженцев Челябинской области в отряде были единицы. Его основную ударную силу составляли выходцы из оккупированных фашистами территорий, эвакуированные на Урал. Судьбы этих рано повзрослевших мальчишек были во многом схожи.
14-летнего псковича Володю Петрова война застала учащимся Ленинградского ремесленного училища. В марте 42-го воспитанников училища (тех, кто пережил самую голодную и самую страшную первую блокадную зиму) по легендарной дороге жизни вывезли из города. Им предстоял долгий путь на Южный Урал, который в годы войны стал одним из самых густонаселенных районов страны. Так, в Челябинскую область было перебазировано более 200 предприятий; только в 1941-1942 годах область приняла около 19 тысяч подростков 13-16 лет – учащихся учебных заведений ремесленного профиля из 19 регионов Советского Союза.
На Урале в срочном порядке создавались дополнительные ремесленные училища и школы ФЗО. В них мальчишек и девчонок не зачисляли, а призывали. Это была настоящая мобилизация на учебу и труд, со всеми вытекающими последствиями: нарушения трудовой и учебной дисциплины строго карались, о «дезертирстве» не могло быть и речи (впрочем, бежать подросткам, многие из которых остались сиротами, было некуда).
Вместе с однокурсниками слесарь-ремонтник Володя Петров оказался в только что созданном училище № 8 города Сатка. В городке работало сразу два промышленных предприятия – крупный комбинат «Магнезит» и небольшой металлургический завод. У заводских станков подростки и учились, и вносили посильный вклад в производство военной продукции.
В период 1941-го – 1945-го годов в учреждениях Челябинской областной системы трудовых резервов изготавливались десятки наименований военной продукции:
- мины М-82мм и М-50мм;
- запалы к снарядам «Катюша» СБ-5;
- детали к реактивным снарядам М-13, М-8;
- авиационные компрессорные станции АКС-2;
- скобы, бойки, пружины для гранат «Лимонка»;
- детали для гранат РГД- 33;
- детали и узлы для бодрой машины БМ 31-12;
- унифицированные запалы для ручных гранат УЗРГ;
- головки для авиабомб (отливка);
- кинжалы и ножи для воинов Красной армии;
- волокуши для минометов;
- лыжи для лыжных батальонов;
- запасной инструмент и приспособления (ЗИП) для танков и самоходных установок;
- тара для укладки мин и снарядов.
Если учесть, что объемы производства были не маленькими, то с уверенностью можно сказать, что Победа во многом ковалась руками подростков уральского тыла.
В Сатке Володя провел почти год. Сносно освоил специальность и вдосталь хлебнул голода. Хотя государство взяло на себя вопросы обеспечения трудового резерва, военный Урал не мог прокормить сотни тысяч эвакуантов. Когда, после Сталинградской битвы, над тылом пронесся клич «Все на восстановление промышленности Украины», мальчишки из ремесленных и фазанок откликнулись на него первыми. С Уральского хребта Украина мнилась им сытым раем. К тому же в дорогу обещали снабдить денежным, продуктовым и вещевым довольствием.
Отряд № 3
Челябинцам по разнарядке Народного Комиссариата Обороны предстояло восстановление Сталинграда и Сталинградского тракторного завода, предприятий Курской области и Ворошиловска.
Отряд под номером три начали формировать в октябре 1943-го года. Учебный процесс в ремесленных и ФЗО пришлось в срочном порядке уплотнить, провести досрочные выпускные экзамены и вручить новоиспеченным рабочим удостоверения с присвоенным разрядом. Те, кто доучиться не успели, приказами командировались в Ворошиловск «для прохождения производственного обучения с последующими выпускными экзаменами по месту производственной практики».
В путь выдвинулись 6-го ноября, аккурат в день освобождения от немецких захватчиков украинской столицы. Обещанных комплектов одежды, исправной обуви и продуктовых пайков ребята так и не увидели (выданное в дорогу добро испарилось под «бдительным присмотром» ответственных взрослых товарищей). «На станции Рузяевка нам, пошатывающимся от голода, выдали по… два пряника», – вспоминает Владимир Петров.
23-го ноября мучительное путешествие закончилось. Ворошиловск встречал своих будущих героев промозглой сырой погодой и руинами. На заводе не сохранилось ни одного целого здания. «Отряд построили, провели через территорию предприятия, потом по улице Горького – к первому дому стахановцев (бывшее здание наркологии, еще второй дом стахановцев – в районе военкомата – прим.) – рассказывает Владимир Петров. – Здание было полуразрушено, коек не хватало, во всем городе не работал водопровод». Поломанные койки «челябинцы» раздобыли в госпитале, расположенном в третьей школе, и смастерили из них двухярусные кровати. Воду носили из Школьного ставка.
На следующий день после прибытия приступили к работе. Владимира с товарищами определили в механо-монтажный цех (сейчас ЦРМО). Никакой квалифицированной работы от пацанов не требовалось. Главная задача – очистить площадки цехов. «Мы воевали со взорванным железным хламом, причем безо всякой техники. Даже простой лебедки не было, – качает головой Владимир Фомич. – Однажды нам поручили убрать из цеха цельноклепаный мостовой кран № 2 (на нем, по слухам, работал сам Клим Ворошилов). Мы облепили этот кран как муравьи и под «Эй, ухнем’» вытянули махину на улицу».
На себе перетаскивали и станки из старого механического в новый, и битый кирпич, и тонны покореженного металла. Работали по 12-14 часов. Часто ночевали прямо в цехах. Ветхая одежда и обувь, еще уральские, износились до дыр. Тогда мальчишкам выдали новую обувку – деревянные колодки с брезентовым верхом. Когда отряд двигался по мощеной улице – на работу и обратно, – грохот стоял, будто кавалерия идет.
Кормили восстановителей завтраком – перед сменой и ужином – после. На день выдавали полкило просяного хлеба. По воспоминаниям челябинцев, хлеб был вкусный, но в руках рассыпался, потому ели его щепотками.
Владимир Фомич Петров – отрядовский поэт, как спустя десятилетия вспоминают о нем «челябинцы», – рассказал о своих сверстниках в стихах:
В голод, холод и непогоду
Восстанавливая завод,
Мы не плакали на погоду,
Не листали законов свод.
Деревянные туфли-колодки
Без подкладок, фуфайки и шлем
Среди нас были модны и ходки
И уж очень к лицу были всем.
Выходных мы тогда не имели,
И длинней вдвое смена была,
Хлеб из проса щепоткою ели,
И затирка десертом слыла.
Ночью мерзли до посиненья
Патриоты избитой страны.
Даже в скудное личное время
Знали точно: стране мы нужны.
REQUIEM
Здесь впору остановиться и на замечание невидимого читателя: «Мол, времена были такие», строго повторить услышанную однажды фразу: «Времена всегда одинаковые». Испытание «хлебосольной» Украиной выдержали не все. Несмотря на проштампованные документы «мобилизован на восстановление Ворошиловского завода», отрядовцы бежали из Ворошиловска десятками. Через год на предприятии остались те, кому некуда было бежать, и те, кто бегать от трудностей не привык.
К этому времени цеховые площадки полностью очистили от «военного» мусора, началось строительство завода. Первые кирпичики будущего металлургического гиганта закладывали челябинцы, они же строили в городе первые послевоенные дома.
Добровольцы, комсомольцы, энтузиасты, закаленные дети военного лихолетья легко отзывались на призывы и приказы. «150 часов на озеленении города!» – и на улицах Спортивной, Молотова (ныне Ленинградская), Кирова зазеленели саженцы первых алчевских тополей. В свободное от работы время ребята подсыпали плотину, восстанавливали водоводы, чинили дороги, отделывали построенный немецкими военнопленными кинотеатр «Металлург», строили стадион «Сталь»…
Они не ведали себе цены, но дорого платили по счетам времени….
1948-й подходил к концу, завершалось и строительство доменной печи № 2. Министерство решило во чтобы то ни стало пустить агрегат 31-го декабря. Работа кипела. Окруженная строительными лесами и буквально облепленная людьми домна походила на улей. Электрик Леонид Корсаков и двое его товарищей закончили монтаж проводки для замера температуры колошникового газа.
Уже собрали инструмент, как вдруг откуда-то сверху хлынула вода (потом оказалось, что работавшая выше бригада водопроводчиков оставила обрезанную трубу). Времени на раздумья не было – еще минута, и на печи начнется паника. Товарищи Корсакова бросились вниз, чтобы предупредить аварийную службу, а сам Леонид навалился на трубу и закрыл ее своим телом.
Воду перекрыли через 20 минут. Все это время насквозь промокший Корсаков оставался «на амбразуре», на пронизывающем декабрьском ветру. Когда добрались до общежития, было уже поздно. Парня знобило, поднялась температура. Приехавшие утром врачи поставили диагноз «пневмония» и забрали Леонида в больницу. Но спасти не смогли. Через месяц его не стало. Леониду Корсакову было 22 года.
Доменную печь № 2 пустили, как и планировали, 31-го декабря 1948-го года. Этим пуском было завершено восстановление доменного цеха в довоенном объеме.
К этому времени «челябинцы» стали полноправными металлургами и работали во многих цехах предприятия.
…Бывший отрядовец, мастер цеха водоснабжения Николай Кушаков отправился проконтролировать работу своей бригады. Идти следовало по тоннелю под четвертой доменной печью. Проделав примерно половину пути, он наткнулся на двух лежащих без сознания рабочих, судя по одежде и инструментам, из газового цеха. Взвалив на плечи одного, дотащил до выхода. Вернулся за вторым. Приблизительно через час возвращавшаяся бригада обнаружила возле тоннеля Николая Кушакова и двух рабочих. Все были без сознания. Больше суток врачи шахты им. Сталина (ныне «Украина») пытались спасти людей… К Дворцу строителей, где стояли три гроба, вышел, казалось, весь Ворошиловск.
А время продолжало вести свой суровый счет. Устраняя аварию на насосной станции (была угроза подтопить мотор, что могло привести к остановке доменной печи), утонул «челябинец» бригадир водопроводчиков Иван Лукин, через несколько лет погиб мастер ТЭЦ Николай Кирюточкин…
Их фамилий и фотографий нет на стендах нашего музея (искренне надеюсь, пока нет).
У Леонида Корсакова – челябинского Александра Матросова – не осталось даже могилы. Старое кладбище, на котором его похоронили, было частично застроено, а друзья-приятели не догадались перезахоронить прах товарища…
Но зеленеют на улицах Алчевска старые тополя и рвутся в небо промышленные новостройки комбината. Значит, есть бессмертие, в которое, может, не верили и о котором никогда не задумывались добровольцы, комсомольцы, энтузиасты, закаленные дети военного лихолетья.
«Я отказываюсь принять конец человека… Я верю в то, что человек не только выстоит – он победит. Он бессмертен — потому, что обладает душой, духом, способным к состраданию. Жертвенности и терпению». У. Фолкнер.
Оксана Сабардина
В публикации использованы сведения и фото из книги «Трудовой подвиг воспитанников трудовых резервов Челябинской области в годы Великой Отечественной войны», Челябинск, 2004, а также фото из архива Владимира Петрова.
Сабардина О. Челябинцы: неизвестные подвиги / Оксана Сабардина // Из личного архива Ф. Голофаева.