Через линию фронта

После публикации письма Р. М. Таксир (Вайншельбойм), которое называлось «Помогите найти родных» («За металл», 23 января 1993 г.), в редакцию позвонил директор малого предприятия «Копия» Валерий Васильевич Аникеев и сказал, что со мной хочет встретиться Нина Ивановна Кулешова. Имя ее отца упоминалось в письме Рахили Моисеевны.

«Значит, один из свидетелей тех событий 1943 года жив!» — обрадовался я. «Нина Ивановна Кулешова (по мужу Аникеева) – это моя мама», — добавил Валерий Васильевич.

Мы встретились воскресным днем. И вот что я услышал от Нины Ивановны.

Выход советских войск к Северскому Донцу и сражение за Донбасс, который немцы во что бы то ни стало хотели удержать, начались на «сталинградской волне», — в январе, после полного окружения группировки Паулюса. До Ворошиловска тоже доходили фронтовые новости: «Освободили Меловое», «Наши в Краснодоне», «Не сегодня — завтра возьмут Ворошиловград…».

Да и жители Ворошиловска чувствовали, что час освобождения близится: со станции в Ворошиловграде и Ворошиловске немцы отправляли составы с войсками и боевой техникой. Но в те же январские дни произошли и трагические для жителей города события. В один из январских дней к северной окраине Ворошиловска, куда немцы согнали в бараки еврейские семьи (приблизительно около 200 человек), подъехали машины с вооруженными солдатами и офицерами. И стали грузить в машины стариков, женщин, мужчин, детей.

Рахиле Вайншельбойм в ту пору не было и двадцати, а ее брату Давиду и того меньше. В тот день они были в городе на заработках. По дороге их остановил прохожий и предупредил, что немцы оцепили бараки. Рахиль и Давид рискнули и увидели, как в машину, которую в народе называли «черный ворон», немцы затолкали прикладами маму и бабушку. Отца не видели.

До войны Вайншельбоймы жили в Кишиневе. Когда стало ясно, что немецкие и румынские войска возьмут город, оставаться было опасно. Евреев фашисты расстреливали в первую очередь.

Вайншельбоймы — Моисей Михайлович, его жена, дети Рахиль и Давид и их бабушка эвакуировались на восток. Но в дороге заболел сын, и семья остановилась в Ворошиловске. Моисей Михайлович работал в туббольнице, Рахиль — в регистратуре поликлиники по улице Богучарского. Но война докатилась и сюда. Семья оказалась в бараках, куда фашисты согнали всех евреев города.

В тот январский день, трагический для Вайншельбоймов, в бараках оставались только мама и бабушка. Отца Моисея Михайловича вызвали к больному. Но с тех пор его никто не видел. Рахиль и Давид несколько лет назад предпринимали попытки узнать что-либо об отце. Но я забежал вперед.

Дождавшись темноты, Рахиль и Давид ушли из города в сторону нынешнего Административного поселка. Постучали в окно одного дома, попросили пустить переночевать. Но хозяева не решились, знали: за укрывательство евреев — расстрел.

Их, замерзших и голодных, нашла под забором своего дома Антонина Августовна Старовойтова, бабушка Нины Ивановны Аникеевой (Кулешовой). Она узнала детей доктора Вайншельбойма. Привела домой. И наказала всем сохранять в тайне, что они в их доме.

В доме, если можно так назвать хату из двух проходных комнат, кроме бабушки, жили мать Нины Ивановны Константина Федоровна, ее отец Иван Демьянович, сама Нина Ивановна (ей в ту пору шел двадцатый год) и ее младший брат Василий. Днем Рахиль и Давид отсиживались на чердаке, а на ночь приходили в дом. Но все равно оставаться было опасно. В любую минуту могли нагрянуть полицаи, немцы: Нина Ивановна была зарегистрирована биржей, ведавшей отправкой местной молодежи на работу в Германию. Всеми способами отцу удалось исправить 1924 год рождения дочери на 1927. И Нина осталась дома.

Рассчитывать на скорое освобождение не приходилось: бои шли на подступах к Ворошиловграду. Иван Демьянович, узнав, что один из жителей поселка И. И. Сахань ходил через линию фронта, решает переправить Рахиль и Давида через Северский Донец.

Нина Ивановна до сих пор помнит, как собирали и провожали Рахиль и Давида за линию фронта.

Ее мама напекла в дорогу пышек. Детей одели потеплее. Рахиль обвязали платком: видно одни глаза. И наказали: в дороге молчать, притвориться, что немая. Своим акцентом она могла выдать себя в случае, если группа столкнется с немцами или полицаями. Придумали, что будут говорить, если такая встреча произойдет.

Они ушли ночью 29 января 1943 года. Дорога неблизкая: на Зимогорье, через совхоз «Смелый», а там до Северского Донца километра три. В районе Трехизбенки удалось переправить детей через реку.

Как рассказывал своим Иван Демьянович, расстались на льду: дети пошли на левый берег, а он с И. И. Саханем вернулись домой.

В 1944 году, Нина Ивановна работала калькулятором в железнодорожной столовой. Однажды на станции остановился санитарный поезд. Медперсонал стал выходить из вагонов. И в одной из девушек госпиталя на колесах Нина Ивановна узнала Рахиль. Выбежала на перрон и радостно закричала: «Груня!» (так называли Рахиль в семье Кулешовых в те дни, когда прятали ее и брата в своем доме).

За два часа, пока санитарный поезд стоял на станции, Нина Ивановна и Рахиль сходили в город на улицу К. Маркса. Рахиль надеялась разыскать вещи родителей, узнать что – либо об их судьбе. Но тщетно.

А через девятнадцать лет в Коммунарск приехал Давид. Вот как писала 1 августа 1962 года о его встрече со своими спасителями «Луганская правда». «Во двор пенсионера Ивана Демьяновича Кулешова зашел средних лет мужчина. Увидев хозяина, он бросился к нему и, всхлипывая, припал к груди.

– Что вы, товарищ? — растерялся Иван Демьянович.

– Неужели не признаете, — сквозь слезы спросил гость. — А помните, как провожали через фронт?

– Додик (так называли Давида в семье Кулешовых — ред.).

Теперь заплакал и хозяин».

История спасения детей семьей Кулешовых взволновала читателей «Луганской правды», городской газеты, жителей города. После войны брат и сестра окончили медицинские институты. Рахиль работала стоматологом, Давид — окулистом.

С того январского дня, как Рахиль и Давид потеряли родных, прошло пятьдесят лет. Но до сих пор им не дает покоя мысль, что же стало с их родными тогда. Если погибли, то где их могила? Если отец избежал ареста, то как сложилась его дальнейшая жизнь?

Ответов на эти вопросы пока нет. Давид в 1962 году предпринимал попытки узнать что-либо об их судьбе. Ездил в карьер, где фашисты расстреливали мирных жителей города, на 25 шахту, опрашивал горожан, но тщетно. Ответы на вопросы, которые волнуют Рахиль Моисеевну и Давида Моисеевича, надо искать, скорее всего, в немецких архивах. Но где они?

Может быть, у этой истории будет продолжение?

Николай Блохин.

За металл. – 1993. – 3 февраля. – С. 3.